— Сучка, ты, Ксюша — отравила! Я сейчас помру, — и раздались какие-то звуки.
— Такие как ты, Настя, от поноса не помирают! Брось! Тебе налить? Выходи.
— Я не могу. Поставь рюмку перед дверью — я возьму.
— Ни хрена себе! Вот это метод. Все, с сегодняшнего дня, всех вас, сук красивых, поить водой буду!.. Сейчас, подам.
Ксюша налила полный стакан коричневой, пахнущей спиртом, жидкости и поставила перед дверью туалетной комнаты.
— Бери! — крикнула.
Через минуту дверь приоткрылась, вылезла тонкая, белая рука, пошарила туда-сюда, схватила стакан и скрылась за дверью.
— Огурец подать? — хихикнула Ксюша.
Через пять минут из туалетной комнаты вышла, пошатываясь, завернутая в халат, бледная Настя. Прошла и плюхнулась на стул в столовой.
— Ух! Картошки хочется! — сказала она.
— Вот, это да! Настя и картошка? Значит, жить будешь. Где у тебя картошка? Ты думаешь, я не умею готовить картошку? Да, когда папа был простым профессором университета, мы только на картошке и жили… Ты, подруга, сильно-то на стакан не налегай. Сейчас я быстро картошечки приготовлю.
Ксения, очень ловко и очень быстро, не вынимая сигаретку изо рта, почистила картошку и, побросав ее на сковородку, стала жарить, часто переворачивая, чтобы не пригорела. Картошка была приготовлена молниеносно. И какая картошка — пальчики откусишь. Что значит белорусская кровь!..
Дочери Насти в доме не было, она была в деревне у бабушки.
— Ну, подруга, давай полечимся, — сказала Ксюша, поднимая свой стакан с коньяком.
Девушки выпили. Настя от спирта поперхнулась и стала шарить рукой по столу — искать, чем бы запить.
— Дура, Настя! Вспомни профессора Преображенского, — сказала Ксюша. — Закусывай горячим. Ешь картошечку. Ну и маринованный огурчик подойдет. И никаких запиваний! Сейчас еще по одной и будет тебе полный кайф. Я на батьку насмотрелась — только после третьей лучше становилось.
Ксюша налила. Девушки выпили. Настя выпила уже легко, без икоты.
— Ты, Ксюха, за что меня так? — спросила Настя. — Что я тебе такого сделала? Я же могла и умереть.
— А за все хорошее. Чтобы знала, что со мной лучше не тягаться. А такие сучки, как ты, не умирают. Не надейся. Но, правда, переборщила! Но думаю, надо тебе идти к доктору.
— Какому доктору? Чтобы он мою ж… смотрел, втихаря фотографировал, а потом выложил снимки в интернете или продал? Это же не снимки на пляже. Вот будет фотосессия! Моей карьере конец.
— Ни хрен и карьера. Пойдешь ко мне в «Дом-2». Там мужики не очень разборчивые, а какие здоровые — ты видела?
— Нет, не хочу. Хочу замуж за нормального мужика.
— За нормального, все бабы хотят, да где их взять? Ты же за границей была — могла бы прихватить там какого-нибудь миллионера.
— Брось, Ксюха, они там все такие жмоты, что быстрее за ихнего миллионера сама заплатишь, чем он за тебя. Они, нашим простеньким рублевым миллионерам и в подметки не годятся. Ой, что-то мне плохо, — Настя вскочила и побежала в туалетную комнату.
— Нормальная реакция! — крикнула ей вслед Ксения. — У моего бати после третьей, тоже такая реакция была. Это значит, усваивается. Ты там сильно не засиживайся. Сделаешь дело и выходи. Продолжим лечиться.
Через десять минут Настя, несколько посвежевшая, вновь сидела за столом.
— И за что ты меня, Ксюшка, ненавидишь? Ну что я тебе плохого сделала? — вновь спросила Настя.
— Завела пластинку. Это я тебе за всех российских баб отомстила. Еврейка, ты, гадкая.
— Я — еврейка? Ты, что, с дуба упала?
— А кто ты? Нос длинный, глаза навыкат, нижняя губа больше верхней, волосы на затылке стянуты в узел. Ты спроси у любого прохожего: «Кто это?» И он ответит: «Еврейка. Училка!»
— Ты, где видела учителей — евреек?
— Ты — первая!
— Если уж правду, то это ты, Ксюшка — чистокровная еврейка. Иди, взгляни на себя в зеркало: плоскогрудая, зубы плохие, дикции никакой, волос нет, ноги… жуть, вся в прыщах, да еще и куришь и матом ругаешься. Ты, да твоя подружка Тина, тетка с татуировкой на руке — фу, какая гадость. Она, как и ты, никому рот открыть не дает, да вам обеим место в Госдуме, вот вы-то, обе, чистокровные еврейки!
— Какая я еврейка, я чистокровная белоруска… по папе!
— А по маме?
— Не знаю… А Тина — грузинка. Может быть.
— Вот то-то — может быть! Давай выпьем?..
— Давай! Тебе, точно, лечиться надо, пересидела ты там, — Ксения махнула рукой куда-то вдаль, на вход в столовую…
— А что делать-то? А вдруг помру? К кому обратиться-то? Ксюша, ты же всех знаешь!.. А как же мой театр, мои концерты? — заголосила Настя.
— Какой еще твой театр, какие твои концерты? — удивилась Ксения.
— А, да ты же ни хрена не понимаешь в искусстве, в театре, в культуре. Для тебя все это «Дом», под следующим номером. А как красиво звучит: «Театр начинается с вешалки…»
— Брось! Все театры начинаются с буфета и заканчиваются буфетом. Мне нравится не сам этот скучный театр, с его глупым восклицанием играющей молодуху старой дуры: «Ах, сестра…» а подготовка к походу в театр. С утра начинается суета, как перед Новым годом — надо разыскать где-то завалявшуюся плоскую фляжку, сбегать в магазин за докторской колбаской, огурчиками и, конечно, коньячком; в театре коньяк паленый и очень дорогой. Потом надо нарезать на кухне бутербродиков с колбаской, сверху положить огурчики. Можно добавить парочку со шпротами. Стаканчики, лучше пластмассовые, взять с собой, чтобы магнит не засек при входе. Все это надежно завернуть и спрятать, чтобы запах не учуяли. У этих, которые на входе стоят, знаешь какой нюх — как у собак. Там мужиков из алкоголиков набирают — они за версту алкоголь с закуской чувствуют. И идешь в театр, как на праздник — заранее, за час. Проходишь, располагаешься за столиком и начинаешь под свой коньячок и свою закусочку рассматривать приходящий народ. Какие люди, какие типажи, какие актеры — вот где театр!.. Ну, а в первый антракт приходится уже пить театральное пойло — свое-то закончилось, и потом, все — домой, добавлять. А ты говоришь, что я театр не знаю. Еще как знаю — изнутри! Давай выпьем!
— Ты не отвлекайся. Что делать-то? Вдруг помру!
— Ты знаешь, у меня бабка со своим бойфрендом все время, чтобы поправить свое здоровье, ездит в Баден-Баден. Останавливается в каком-то маленьком отеле, приезжает через недельку, такая довольная Давай, я узнаю адрес и поезжай?
— Одна? Не поеду. Поедем со
