– Что ты, он ведь нанаец, а ты русский, – ответила Оля. – Вы с ним разные. Правда, по характеру похожи.
В конце ноября ребят повезли на грузовике в какой-то подмосковный посёлок на съёмки фильма. Съёмочная группа поселилась в двух пустовавших домах на окраине посёлка, и начал создаваться фильм; съёмки велись и на улице, и в доме, и в здании школы... Приходилось учить роль так, чтобы от зубов отскакивала, но одно дело – вызубрить текст, и другое – передать его со всеми нужными эмоциями, со всей искренностью, когда на тебя смотрит стеклянный глаз камеры...
– Филя, всё-таки ты не вжился в образ... – говорил режиссёр, когда они вечером вместе грелись у печи. – Вспомни, как ты рассказывал, что видел Горького, с какой убедительностью ты говорил... Я нарадоваться не мог. А сейчас... Твой герой любит Таню, а ты и не стараешься убедить в этом зрителя – так, мол, просто знакомая девушка... Ну, вспомни, как влюблённый юноша смотрит на девушку, ты ведь и сам поди влюблялся!
Филя посмотрел на Аню, которая играла его возлюбленную в фильме. Она была девчонкой симпатичной, и что-то в ней, конечно, было притягивающее, но последняя влюблённость всё перечёркивала: его мысли были теперь об одной только девушке...
На съёмках Филя вживую увидел некоторых известных актёров: Михаила Жарова, Евгения Самойлова (его он помнил по роли доктора Робинзона из «Тома Сойера»), Александру Данилову (молодая актриса, которую Филька видел в фильме про Александра Невского) и других.
***
Природа словно тоже помогала в создании этого фильма: вскоре после начала съёмок выпал первый снег, который так нужен был для сюжета... В то утро, проснувшись по привычке раньше всех, Филька выглянул в окно: всё – и крыши домов, и деревья, и земля – было укрыто белым покрывалом снега... А из труб тянулся дым. Филя оглядел друзей: Аня и Оля, накрытые тёплым одеялом, крепко спали на кровати. Улан лежал ничком на скамье возле печи. Остальные ребята спали в другой комнате. «Эх, на улице такая красота – а вы дрыхнете!..» – с улыбкой подумал Филька и выбежал в коридор. Там среди вещей были лыжи, привезённые для съёмок, и он оделся, взял их и отправился на прогулку.
Солнце выходило из-за горизонта, освещая вершины деревьев, снег, который искрился жёлтыми и красными огоньками. Идя по лесу на лыжах, Филька увидел зайчишку-беляка, который перебежал тропинку и скрылся. «Даже зайцы сегодня вышли погулять...» – подумал он с улыбкой. Вышел из леса, заскользил по белому-белому полю и вскоре оказался у пруда. Было тихо, ни единой души кругом. Только заснеженные ели покачивались на другом берегу. Пруд, конечно, ещё не замёрз. Филька обогнул его, едва не свалившись в воду. На ель присел ворон и, глядя на Фильку, произнёс: «Карр! Карр!»
– Эй, не каркай! – крикнул тот и запустил в него снежком.
Снежок почти долетел; ветка качнулась, с неё посыпался снег, птица медленно поднялась и улетела, а Филька стоял и смотрел ей вслед. А снег всё сыпался, как стеклянный дождь... Потом снова всё стихло.
***
В середине декабря были сняты сцены праздника в доме Тани, и на этом пока решили остановиться. В день 15-летия Фили съёмочная группа всё ещё находилась в посёлке, там его день рождения и отметили. Всё проходило в той же обстановке, в какой разворачивалось действие в фильме: маленькая пихта на табуретке, украшенная золотистой и серебристой бумагой; патефон с приятной музыкой; хлеб, мясо, пирожки на тарелках и... апельсины, их тоже смогли достать. Филя разлил в рюмки вино, и первым его поздравил Евгений Самойлов:
– У каждого человека должна быть какая-то мечта, светлая мечта, к которой нужно стремиться. Я уверен, что у тебя, Филя, есть такая мечта, и хочу пожелать, чтобы на пути к её исполнению тебя не покидала удача. С днём рождения!
Все чокнулись рюмками и стали пить до дна. Приятным потоком полились другие поздравления и пожелания. Филя радостно улыбался, благодарил, пил теперь уже сок и весь вечер был в самом прекрасном настроении.
24. Земля Санникова
В Москве Филька встретился с Валькой, и тот поздравил его с прошедшим днём рождения и подарил книгу В.А. Обручева «Земля Санникова» о далёком острове-призраке в Северном Ледовитом океане. Они пообедали в столовой, после чего отправились к Вальке. Филя заметил, как изменился его друг – вырос, вытянулся... Да и сам он, по мнению друга, тоже изменился, правда, в другом смысле...
– Я сразу понял, что ты влюбился, – сказал Валька, когда они пришли к нему домой. – У тебя взгляд совсем другой. И походка другая – летящая. Походка влюблённого человека. Знаешь, я ни разу ещё не был влюблён по-настоящему, но замечаю такое состояние у других людей...
– Ничего, ты ещё влюбишься, – улыбнулся Филя и тихонько запел: – «Как много девушек хороших, как много ласковых имён! Но лишь одно из них тревожит, унося покой и сон, когда влюблён...» У тебя-то как дела, дружище?
Валька вместо ответа протянул ему свой личный дневник, и Филя осторожно взял его, польщённый высоким доверием друга. Сам он не задумывался о том, чтобы показать кому-нибудь свой дневник, но разве он не смог бы вот так же дать его лучшему другу? Конечно, смог бы. Валька делал записи гораздо реже, чем он сам – где-то один-два раза в месяц. Он писал о своих творческих исканиях (жанрами его произведений были фантастика и мистика), о прочтённых книгах, о литературном кружке в школе...
– Я показывал свои рассказы учителю литературы, он сказал, что очень коряво написано, – вздохнул Валька. – Надо же быть таким неудачником! И на уроках за ответы получаю «посредственно», и здесь такая же история...
– Ты не неудачник, а просто пессимист, – покачал головой Филька. – Кто из гениев стал признанным писателем в один миг? Ведь это не сразу даётся... Вот я пишу ради удовольствия, даже не думал нигде публиковать свои рассказы, и буду писать дальше. А ты тем более не должен ставить на этом крест. Запомни: как ты относишься к жизни, так и она будет относиться к тебе.
– Я не брошу, – пообещал Валька. – Творчество избавляет от плохих мыслей, воспоминаний... С тех пор, как папу расстреляли, а маму отправили в ссылку, мне совсем плохо, хоть тётка и замечательный человек – жалеет меня, заботится. Так хочется маму увидеть, обнять её...
– Хоть бы
