- Пару часов?
- Да.
- Жди».
- Так, дальше они едут в Ленинск. Подъезжают к больнице. Она выходит и идёт в больницу. Проходит два с половиной часа. Вот она возвращается и садится в машину. Едут. Слушай дальше:
«- Что-то ты бледная, Татьяна. Всё в порядке?
- Эдгар, я сделала аборт.
- Аборт? И мне ничего не сказала? Ты в своём уме? Могла бы предупредить.
- Что бы это изменило?
- Как что? Мы могли бы воспитывать нашего малыша.
- Эдгар, дорогой, поехали. Смотри на дорогу. У меня были на это причины…»
- Да, дела… Причины не указываются. Читаем дальше. Вот. Ну, небеса! И знаешь, любимый, ни Люба, ни Татьяна не бросают его, продолжают с ним любовные связи. И я убеждена, что девушки не знали друг о друге.
- Удивительно! Любили, наверное, его. Почему тогда сделали аборты? - поинтересовался Андрей.
- Думаю, они понимали, что он их не любил или ещё что-то… Читаем: «Они скорее все были для меня "сёстрами", чем любимыми. Они не нуждались ни в чём…» - вот и разгадка. Люблю рукописи! В книге этот момент тоже описан. Когда брат Эдгара напоминает ему при Камилле, на кладбище, громко, чтобы слышала Камилла, что он раньше был богатым и успешным, и не ходил в одежде, как сейчас, которую можно назвать не иначе чем тряпками. Это в книге есть. Значит, он им помогал, своим сёстрам, которых было…
- Предостаточно, - закончил фразу Андрей.
- Полегче, Андре. Я ещё не читала таких откровений. Чтобы так открывали душу. Во всю ивановскую. Не каждому по плечу. Поверь. Не осуждай, родной! И это было до переезда в Россию. Словом, молодость.
- И в мыслях не было! С чего ты взяла? У каждого человека своя история жизни.
- Вот и хорошо. Это – правильно.
- «Залетела». Интересное словечко. Выразительное.
- Так раньше девчата говорили своим парням, от которых… Ты понял, да?
Глория всё глубже и глубже погружалась в историю жизни, которая была написана на пожелтевших от времени листах. Андрей же внимательно её слушал и радовался тому, как Глорию уносила, всё дальше и дальше, от обыденности, и однообразия в её жизни, повесть, написанная его дедом. «Пусть уносит и подальше от её прошлой жизни, от таблеток, от шприцев, от поликлиник, от подружек, от тумана…»
- А вот, 1969 год, - перебила размышления мужа Глория.
- Почти век тому назад. Опускаемся на самое дно, - вздохнул Андре.
- Написано про то, как его било током. Или как там, правильно сказать?
- Током?
- Ты до сих пор не прочитал книги? Боже, мой!
- Зачем? Ты меня информируешь, солнце моё.
- Так говорил Камилле Эдгар. Слушай:
«В июле 1969 года, 13 числа, в наш двор привезли машину сырого песка. Мы, дети, сразу стали играть на песке в войну. Кирпичи служили нам танками. Рядом со мной играли Колька и Валерка. Над кучей песка был протянут старый кабель от бетономешалки длинной метров пятнадцать. Рабочие ушли домой. Кабель стал мне мешать, и я хотел его убрать правой рукой. Я прикоснулся к нему, и он притянул мою ладонь. Через меня стал проходить ток 380 вольт! В этом месте, как и во многих других, у кабеля была нарушена изоляция. Все стали от меня разбегаться в разные стороны. Кто-то побежал за моим отцом. Я видел, как он бегал, но ничего не мог сделать. Я плохо соображал. Мозг отключился. Я только чувствовал как через меня что-то проходит и не чувствовал своего тела. Стало темнеть. Как потом рассказал мне Колька, моя рука была красной и прозрачной, словно была под рентгеновскими лучами. Были видны все кости. Все боялись подойти ко мне, зная, что это опасно. Мне стало это надоедать, и я думал в то время: скорей бы всё закончилось. Тут я почувствовал, что подымаюсь вверх. Быстро. Я видел, как оставшиеся на земле люди бегали вокруг меня. Я подымался и подымался… Поднялся выше облаков! Вдруг начал появляться свет. Потом я остановился, ощущение было такое, что я попал в центр белого тумана. Рядом никого. Я не чувствовал тела. Так я увидел пол из облаков. Метров в десяти от меня, я находился, вернее, моя голова или глаза находились на уровне пола, я увидел старика, который состоял весь из облаков. И трон, на котором он сидел, был тоже из облаков. Он был похож на древнегреческого Бога. На одного из них - красивый, сильный, с густой бородой и большими усами. В правой руке он держал посох. У него за спиной было много Света. Такого Света, который успокаивает и утешает. Я смотрел на него снизу, а он смотрел на меня своими голубыми как небо глазами, сверху. Это продолжалось с минуту, если там, куда я попал, вообще, есть время. Потом он улыбнулся и я…
Меня словно неведомая сила толкнула в грудь так, что я три раза перевернулся. Я очнулся. Правая рука дымилась в трёх местах. Пока в мою сторону бежали отец и Наташка, с которой мы по вечерам целуемся за домом, ко мне быстро подошла старуха и спросила: «Ты его видел?» Я понял о ком она и ответил: «Да». - «Какой он?» - «Большой, добрый, с голубыми глазами и он…» - «Что?» - «Состоит из облаков. Сидит на троне. А за спиной у него Свет. Такой яркий, тихий свет. Мне было не страшно». Она поцеловала мне руку и сказала: «Все двери откроются перед тобой!» - и исчезла. Подбежал отец, осмотрел меня, поцеловал и спросил: «Что это была за старуха? Она все время стояла рядом с тобой. Мы ей кричали, чтобы она отошла, но она продолжала стоять». Я подумал, может она цыганка, рядом с домом в кишлаке жили цыгане, или узбечка, словом - гадалка, на Востоке таких много. Все стали радоваться за меня, а я смотрел в небо…
- Так, дальше читаем, читаем. Вот ещё: «Через много лет я понял: старуха знала, что в моём теле уже не было души, стояла и ждала: вернётся ли она обратно? Как решат на небе? Чтобы спросить меня о том, что видела там моя душа. Поцеловав мне руку и узнав, что её интересовало, она исчезла». - Понял, Андре?! Это – рукописи! Но некоторые предложения… - Глория махнула рукой
