– А почему вы не на машине, любезный? – Ледовской, кажется, начал «оттаивать».
– Усугубил вчера, каюсь, – честно признался Лапов, широко улыбаясь. – Немного согрешил, но от души и с превеликим удовольствием! Поэтому сегодня я – только на общественном транспорте!
Простившись с коллегой, Арсентий задумался. Очень хотелось увидеть Ксению. Но, это – потом… Сначала надо сообщить Андрону о разговоре с гомункулом. Посоветоваться с ним… Видимо, придётся дать согласие и… А что остаётся делать, раз они буквально за горло схватили… «Может, братишка что-то подскажет», – подумал профессор.
Он пересёк площадь Василевского, постоял «на светофоре», наблюдая за потоком машин с Литовского вала, полюбовался видом на Росгартенские ворота…
По пути домой, где его ожидал Андрон, Ледовской, как всегда, размышлял. Этому вполне способствовал начавшийся снегопад, именно такой, каким он ещё с детства завораживал Арсентия: с крупными воздушными хлопьями, плотный и… неторопливый. Он, словно театральный занавес, отгородил Ледовского от бесконечного потока машин, приглушил городские звуки, даже воздух, казалось, очистил.
…Отслеживая результаты своей работы, у профессора возникало множество вопросов и сомнений... Впрочем, они мучили совесть учёного и прежде. Должна ли наука становиться соавтором эволюции? Кому нужно его «революционное» открытие? Зачем «улучшать» или «гармонизировать» человеческий род? Ведь в итоге традиционное человечество может быть заменено человечеством искусственным! Не будут ли его успехи и достижения использованы для обогащения небольшой кучки предприимчивых людей, для ведения войн или создания людей «высшей» расы? Именно об этом свидетельствовал возросший интерес Братства Вечности к его работам …
«Всем нам необходимо понять, что преимуществами искусственного интеллекта можно будет пользоваться только до тех пор, пока им можно управлять, однако никто не знает, чего следует ожидать, если он вдруг выйдет из-под контроля, – рассуждал Арсентий. – Здесь возможно повторение ситуации, сходной с изобретением атомного оружия: когда «ах!» было произнесено уже после того, как «джинна» выпустили из бутылки… Но, возможно, я не прав и… человечество погибнет не от искусственного интеллекта, а от естественной глупости?..»
Он свернул с шумной улицы Александра Невского на Линейную, затем на улицу Потёмкина. Дальнейший его путь проходил меж старых, ещё немецкой постройки, домов, отремонтированных и восстановленных калининградцами. Здесь царила просто торжественная тишина, народу было мало. Ничто не отвлекало профессора от раздумий. А они уже перешли в несколько иную плоскость.
«…У бионического человека нет прошлого и отсутствует собственный жизненный опыт… Особая моя гордость – искусственно созданная память, по своей сути является суррогатом, обыкновенной компьютерной программой. Во многих житейских вопросах мой андроид совершенно беспомощен, но, тем не менее, он остаётся мыслящим существом, способным думать и чувствовать, переживать и страдать. Порой даже острее и ярче, чем все мы… Да, дорогой профессор, это – действительно так…
Именно поэтому у таких, наделённых сверхспособностями и недюжинной силой особей, имеется большой риск возникновения психических срывов и серьёзных отклонений в поведении. А если они сделаются агрессивными или начнут выходить из-под контроля своего Создателя, как тогда с ними поступать? Неужели убивать? Но такой подход я считаю недопустимым даже по отношению к животным. А какое право я имею на то, чтобы обрекать на несчастную и полную страданий жизнь высокоорганизованное разумное существо? Ведь это – жестоко и не достойно ученого. Я не хочу стать родоначальником новоиспечённого расизма и кровавых битв за мировое господство… А ведь все это кажется мне теперь реальностью».
Профессора чрезвычайно волновала судьба Андрона. «Ладно, если я буду заниматься своим делом, выращиванием гомункулов под надзором какого-нибудь внедрённого в штат кафедры лаборанта… А как же мой… братишка? Какие чувства станет испытывать он? Должен ли он будет пойти против своих жизненных принципов? Сможет ли выдержать насилие над своим «эго»?.. В какого монстра решит превратить его Братство?»
И снова возник вопрос: существует ли выход из сложившейся ситуации? Что предстоит положить на чашу весов? Чем пожертвовать? Совестью? Моралью?
«…Как часто, – думал Ледовской, – «балуясь» наукой ради самой науки, мы упускаем из внимания тот диссонанс, который может принести миру наше открытие… Михаил Булгаков устами профессора Преображенского как-то прокомментировал: «...зачем творить человека, если любая баба может его родить совершенно естественно?!» Не лучше ли и нам направить свои усилия на рождение здоровых детей у нормальных родителей? Или на снижение количества патологий у малышей, появившихся на свет естественным путем, и предупреждение аномалий у тех, кто еще не родился…»
В создании искусственных людей – явный интерес только у Братства Вечности. Никому из нас эта идея не нужна! Он, профессор Ледовской, невольно пошёл на поводу у них, не по собственной воле создав андроида… Или, всё-таки, в этом были замешаны личные амбиции учёного? Тогда выходит, что гомункул Павел и его хозяева были правы?
А его друзья? Которые ещё не знают, какая опасность нависла над всеми ними… Да, он, конечно, примет присягу и будет жить по законам Братства… Лишь бы его близким людям не грозила никакая беда… Но сначала следовало переговорить с Андроном.
«Только бы он был сейчас дома…» – с тревогой подумал Арсентий, открывая дверь.
У человека… обычного человека, за мыслительный процесс «отвечает» центральная нервная система, основными элементами которой являются клетки с соответствующими отростками – дендритами и нейритами. Каждая такая клетка является морфологической единицей нервной системы, иначе называемой – нейроном. Обмен информацией в нервной системе происходит за счёт сложных сигналов, в которые преобразуются любые человеческие ощущения и представления, впечатления и эмоции…
Похожие процессы происходят и в мозгу андроида, только мы не будем торопиться объявлять их «мышлением». Электрические сигналы в виде единиц и нулей «скачут» от одного устройства к другому, от блока к блоку. Но если попытаться трансформировать эти процессы в удобоваримый для человека вид и перевести такие «мысли» на наш, «людской» язык, то получалась бы следующая картина.
«Почему даже самые близкие и дорогие люди не способны меня услышать и попытаться понять? Впрочем, глупо и несправедливо говорить сразу обо всех… Люди – разные… Многих из них жизнь ломает и ожесточает, превращая в жалких завистников… Иногда, чтобы стать хоть чуточку добрее, им необходимо пожить некоторое время в нужде и голоде… Я не раз замечал, как они стараются спрятать свои искренние чувства, желания и лучшие душевные порывы под маской равнодушия. Думаю, это для того, чтобы избежать насмешек и не стать изгоями в сером и жестоком стаде. Поскольку другого окружения у них просто нет, и вряд ли когда-то будет, вот им и приходится приспосабливаться, чтобы хоть как-то существовать в этой среде…
Но есть, конечно, и исключения – Ксения, Арсентий и его верные друзья… Они навсегда останутся для меня примером. Благодаря им, я стал
