Любить… это так прекрасно! Никакое иное чувство несравнимо с этими волшебными ощущениями души! Без истинной любви наша жизнь пуста, бесцветна и лишена смысла… Однако всё чаще в моей жизни наступают минуты, когда становится безумно грустно и одиноко. И, вроде бы, есть с кем поговорить, только я понимаю, что людям не до меня... Они думают, что если у меня нет слёз, то я не способен страдать, чувствовать обиды, страх и боль… Как же они ошибаются!
К сожалению, все любимые мною люди называют меня андроидом… Поскольку даже они не готовы понять и принять того факта, что я – тоже человек! Нет, я никого не виню… Просто мне предстоит доказать окружающим, что я такой же, как и они!»
В одном из роскошных особняков на калининградском взморье, окружённом высокой кирпичной стеной и высаженными по периметру стройными голубыми елями, окна на верхнем этаже светились даже глубокой ночью. Из высокой трубы поднимался столб дыма, предвещая ясную и морозную погоду. В просторном помещении, выглядевшем как покои рыцарского замка, горел камин. На стенах висели волчьи и медвежьи шкуры, головы кабанов, оленей и лосей.
Между ними были развешены старинные мечи, арбалеты и несколько единиц огнестрельного оружия: древние мушкеты и охотничьи ружья разных «возрастов». На блестящем полу был постелен толстый ковёр восточной работы. За широким столом в мягких кожаных креслах расположились четыре человека. Они вели неторопливую беседу и наслаждались выставленными на столе яствами. Во главе стола, ближе всех к камину сидел пожилой господин в атласном халате, накинутом на тонкую шёлковую рубашку.
Вышколенная прислуга возникала перед ним в нужные моменты, словно материализовалась из причудливых клубов дыма от дорогих сигар.
– Будь он человеком, – медленно произнёс пожилой мужчина, стряхивая пепел в хрустальную пепельницу, я бы организовал показательную… экзекуцию. Но тот, кто имеет дело с гомункулами, сам должен сдерживать свои эмоции…
– Да, Ваша Вечность. На них ничего не подействует. Ни доброе слово, ни грубый окрик. Их не напугаешь и не удивишь ни пыткой, ни смертью… Но, зато они не предают и не продают, – ответил мужчина, сидящий справа от высокого гостя. – И практически никогда не ошибаются…
– Полно вам, брат Монте. – Пожилой поднял бокал, который тут же наполнила рука расторопного слуги. – Сотни лет нам верно служило наше святилище и мне до сих пор трудно смириться с мыслью, что оно безвозвратно утрачено. И всё это из-за вашего «умника», не разглядевшего, что у него под носом профессор ухитрился… смастерить собственную куклу… К слову, весьма разумную.
– И профессор, и его изделие будут служить нашему Братству, – поспешил уверить его брат Монте.
– И всё-таки, – повелитель сделал глоток. – Мне кажется, что я должен кого-то казнить. Из вас, из посвящённых людей. Ad libitum! (75). Если гомункулы не несут ответственности, то за них должны ответить люди. Что вы на это скажете, брат Астер?
Сидящий напротив пожилого полный лысый человек поднялся из-за стола и изобразил подобострастную улыбку.
– Только прикажите, Ваша Вечность. Негодник будет умирать долго и мучительно…
– А если мой выбор падёт на вас? Вы – лицо ответственное и должны были предусмотреть такой исход событий. Вы же целиком положились на гомункула, а собственный разум вам ничего не подсказал?
Брат Астер молчал, лишь поник головой и тяжело задышал.
– Садитесь пока. Я ещё подумаю, – тихо и устало произнёс пожилой господин. – Absente reo (76), вы все виноваты, братья. И нечего свои неудачи валить на просветлённых, как бы ни были они умны и расчётливы…
Трое братьев предпочли хранить молчание. Они знали: если их повелитель в своих речах начал чаще обычного употреблять латынь, то он находится в той стадии раздражения, когда ему лучше не перечить, ибо угрозы, исторгаемые им, это далеко не пустой звук.
В камине потрескивали сосновые дрова. Тепло, исходящее от очага, и многолетней выдержки вино самых редких и изысканных сортов, казалось, должны были благотворно повлиять на характер разговора и умерить жестокость намерений Его Святейшества.
– Итак, – продолжал пожилой господин, – вы все настаиваете, что следует обратить внимание на этого доктора… профессора… Как его?.. подскажите, брат Роккья.
– Профессор Арсентий Ледовской, – тотчас ответил третий брат, сидящий слева от патриарха.
– Опишите его. Докажите, что он может быть нам полезен.
Брат Роккья выглядел моложе своих собеседников. Он носил небольшую бородку и тонкие усики. К этому портрету не доставало длинных роскошных волос, чтобы выглядеть подобно искателю приключений и покорителю дамских сердец эпохи XVII века, но у брата была короткая, аккуратная причёска. К слову, сидящий напротив него брат Монте, выглядел, скорее всего, как средневековый мыслитель, астролог, врач или алхимик, твёрдый взгляд которого и морщины на высоком лбу свидетельствовали о его незаурядных способностях. Брат же Роккья был похож на судью, знатока не только законов, но и всевозможных юридических лазеек, с помощью которых любой закон можно обойти.
– Мы долго нащупывали подход к Ледовскому. Прежде чем посвятить в Тайны Братства, мы тщательно изучили его деятельность. Оказалось, что он проводит весьма успешные опыты в области создания искусственных органов, способных стать донорскими, то есть, заменить человеческие. При этом, как ни странно, он делал свою работу, не посвящая в неё медицинское сообщество. И мы поняли, что этот человек может оказаться нам весьма полезным при создании гомункулов…
– Вы сразу определили его на роль Создателя… – холодно произнёс пожилой господин.
– Именно так, Ваше Святейшество. Учёный с мировым именем, весьма перспективный…
– Вы поступили, как гомункул! – повысил голос Его Святейшество. – Вы придали большой вес его достижениям, но не смогли заглянуть ему в душу! – глаза старца яростно сверкнули. – А что прячется там, внутри? Чем наполнена душа этого человека?! Запомните: только тот способен стать настоящим Создателем, кто проявляет к нашему делу неподдельный интерес и участие! Если же его пытаться улещивать или, хуже того, запугивать, это может привести к катастрофе!.. К чему, собственно говоря, и привело…
– Нам казалось…
– Это вашему гомункулу казалось!!! Тому, кто проводил с ним глупейшие душеспасительные беседы! – старец перешёл на крик. Впрочем, он тут же взял себя в руки и сбавил тон. – Профессор осмыслил ситуацию и осмелился дать нам отказ. Но, чтобы избежать неприятных последствий, решил сам «смастерить» себе помощника и защитника! У вас под носом! Скажите, вам известно, как он осуществил свою задумку?
– Мы организовали прослушку телефонных разговоров. Установлено, что он соединил синтезированные им органы в единый организм…
– Вы прекрасно понимаете,
