Михаил снова зарычал и опять попытался ударить меня серпом. Я легко уклонился и, когда его туша пролетала по инерции мимо, со всей силы толкнул его плечом в грудь. Мужчина врезался в стену, запнулся на какой-то пуфик, что стоял в прихожей Власовых, и повалился на пол. Серп вылетел из его руки и упал на пол. Я воспользовался моментом и схватил его орудие. Может, такая перестановка сил остановит обезумевшего мужа?
Естественно, это была глупая надежда. Михаил поднялся с пола и, издавая нечленораздельные звуки опять попер на меня. В его глазах плескалось безумие. Никогда еще не доводилось мне видеть такого взгляда. Воистину, не так страшен черт, как обезумевший человек. Волосы на затылке встали дыбом, и я снова почувствовал себя беззащитным перед ним, даже несмотря на то, что теперь оружие было только у меня.
Огромным усилием воли я подавил подступающую панику и решил перейти в наступление. С диким криком я кинулся на Михаила Власова, пытаясь нанести ему удар серпом. Мужчина перехватил оружие рукой. Зазубренная кромка лезвия разодрала кожу ладони, но не смогла нанести значительного ущерба. Скользкая от крови рукоять выскользнула из моей руки, а несущееся вперед тело Михаила сбило с ног.
На какое-то мгновение эта туша придавила меня к полу. Извернувшись, я ногами оттолкнул его прочь, а сам вскочил на ноги и отступил в сторону. Михаил, кряхтя, поднялся на ноги. Его ощутимо мотало, а серп неожиданно оказался торчащим у него в груди. Похоже, что, падая, мужчина напоролся на него сам. Он снова схватился голой рукой за лезвие, и выдернул клинок. С ужасом я увидел, как кровь начала пузыриться на разодранной майке. Кажется, мужчина пробил сам себе легкое. Эта рана вполне могла оказаться смертельной, но у этого чудовища еще хватало сил и выносливости, чтобы представлять для меня огромную опасность.
С нечеловеческим ревом Михаил кинулся на меня в очередной раз. Я бросился ему под ноги. Страшный удар вышиб из меня весь воздух, но я все же сбил его с ног. Перекувырнувшись через меня, мужчина рухнул на пол, а я перекатился в противоположную сторону. Что-то твердое уперлось мне в поясницу. Молоток! Схватив свое изначальное оружие, я обернулся к противнику.
Мужчина полз по коридору, из последних сил сжимая в руке серп. Неожиданно, он замер, когда его взгляд упал на дочь, которая съежилась у стены. Я буквально физически ощутил, как его ярость, до того сконцентрированная на мне, перенаправилась на беззащитное создание.
— Ты, — прохрипел он. — Ты все знала... Ты... мне не дочь!
И он двинулся к ней. Что за безумные мысли пришли в голову этого спятившего человека? Может быть он решил, что Даша не его дочь в биологическом смысле слова. Будто Нина нагуляла ее на стороне. А возможно, он просто не мог простить девочку за то, что не сдала измену матери. В любом случае его невинной дочери сейчас угрожала страшная опасность, исходящая от некогда любимого папочки.
Нельзя позволить ему убить еще и Дашу! Схватив молоток, я кинулся на защиту девочки. Михаил приподнялся на свободной руке и навис над дочерью. Он замахнулся серпом, чтобы оборвать еще одну жизнь, но в этот момент я оказался между ними. Молоток оказался на пути серпа, на мгновение составив жуткую пародию на советский герб. Мне удалось парировать страшный удар. Силы покидали мужчину очень быстро. Я оттолкнул серп, и тот вылетел из его рук. И тогда мне не оставалось иного выхода, как ударить самому. Первый удар разодрал Михаилу ухо, но не вырубил его. Тогда я замахнулся снова, на этот раз вложив в удар всю силу. Что-то противно хрустнуло в черепе противника, а орудие выскользнуло из моей ладони. Перекошенное болью, окровавленное и искаженное лицо нависло над нами. Умирающий Михаил все же бросился в последнюю атаку, будто надеялся разорвать нас голыми руками. В этот момент он больше не выглядел человеком. Это и впрямь был демон, чудовище из самой преисподней. В отчаянии я накрыл собою Дашу и прижал девочку к себе, защищая последним доступным способом.
Но удара так и не последовало. Я открыл глаза, которые зажмурил, чтобы не видеть убийцу. В коридоре было светло. Но это было уже не неверное мерцание телевизора. С потолка ярко светила лампа дневного света, которую я лично помогал Грише вешать туда после их переезда. Все мое тело ныло от боли, но, кажется, мне удалось выжить и вернуться в свое время. Я осмотрелся. Никакой крови на стенах, никаких трупов на полу коридора. Однако рядом со мной лежали окровавленные орудия труда, которые были использованы несколько по иному назначению. Да и на своем лице я ощущал подсыхающие капли.
Надо срочно отмыться, убрать с пола все улики, спрятать оружие. Возможно, что никто из соседей ничего не слышал, ведь вся сцена разыгралась в ином времени. Значит, можно все скрыть. Никто и никогда не узнает о моей причастности к событиям пятидесятилетней давности. Черт возьми, мне самому было до сих пор трудно в это поверить. Но надо все убрать и уничтожить все предметы, которые я случайно принес в свое время. Нельзя, чтобы кто-то даже заподозрил то, что именно я оказался тем чертом, который вторгся к квартиру Власовых. Пусть даже настоящим убийцей оказался сам Михаил.
И тут я услышал всхлипы. Холодный пот прошиб меня, когда осознание очевидного факта дошло до моего сознания. Размышляя над тем, как замести следы происшествия, я упорно игнорировал то, что до сих пор прижимал к себе дрожащее тельце Даши Власовой — пропавшей пятьдесят лет назад девочки...
Так вот куда унес ее пресловутый черт!
Последние кусочки головоломки встали на свои места. Неважно, происходило ли что-то паранормальное на этом месте до шестидесятых, но гибель Власовых оказалась как-то связана с будущим. А мое настоящее переплелось с прошлым. Петля времени, которая образовалась по неизвестной причине стала частью давней трагедии и сделала меня ее участником. Для спятившего от ревности Михаила я был чертом, ворвавшимся в его дом и забравшим дочь. Мужчина прожил несколько минут после нашей схватки, чтобы рассказать молодой Марии Никитичне свою версию событий.
