-Молодость и красота преходящи, дитя мое, - веско проговорила она, спокойно взирая на раскрасневшуюся камеристку. - Это не те ценности, которыми стоит дорожить… Что касается “люблю и любима”... с чего вы взяли, что любимы?
-Знаю! - гордо сказала Марта, расправляя плечи. - Знаю! Меня этой ночью любили… хотя что вы знаете об этом, миссис Ховард? Вы ведь старая дева, не так ли? “Миссис” вас величают только из уважения!
И снова ей не удалось смутить свою хладнокровную собеседницу. Женщина лишь улыбнулась и пожала плечами:
-Да, я старая дева, но меня этот статус нисколько не задевает. Я всегда жила достойно и, надеюсь, в будущем тоже не стану источником пересудов.
-В отличие от меня, правильно? - скривилась Марта. - Я - порченный товар, так?
-Именно! - не стала смягчать выражений экономка.
Марта с трудом сдержала рвущиеся наружу рыдания. Только бы не заплакать здесь, в присутствии этой ведьмы!
-Вы можете говорить, что угодно, но я знаю, что этой ночью меня любили!
Миссис Ховард усмехнулась и покачала головой. Посмотрела на камеристку с жалостью:
-Дитя, я, конечно, немолода, и опыта в любви у меня, как вы верно подметили, нет… но поверьте, то, чем вы занимались этой ночью, мужчины редко называют благородным словом “любовь”.
Марта знала, что экономка права, однако продолжала упрямо спорить.
-Господин Мариус не такой!
-Он такой, как его отец. Я давно служу семье де Либон… я знаю, о чем говорю. Граф де Либон-старший был в молодости столь же горяч, как и его сын...
-Я нужна ему!- отчаянно воскликнула Марта, убеждая, пожалуй, в первую очередь себя.
-Вы были нужны ему, да, - ехидно согласилась женщина. - Для определенных целей. И он охотно использовал вас… чтобы удовлетворить свои желания. Нужны ли вы ему теперь? Очень сомневаюсь!
Марта молчала, тяжело дыша. Она истово искала какие-то аргументы в пользу собственной правды, но ничего путного не приходило в голову. В конце концов, Мариус не давал своей мимолетной любовнице никаких обещаний, да и в любви не признавался…
Миссис Ховард как будто прочла ее мысли. Перегнувшись через стол, она мягко произнесла:
-Хотите знать, что самое печальное в этой ситуации? Могу сказать! Пройдет несколько лет, и ваш образ начисто сотрется из памяти господина Мариуса… он забудет вас! Вы затеряетесь среди сотни прочих легкомысленных красоток… а вы… вы, дорогая моя, будете помнить его всегда. До самой смерти вы сохраните яркие воспоминания о проведенных вместе ночах…
-Ночи, - тихо возразила Марта, опуская взгляд. - Одной ночи…
-Тем более грустно… жизнь, увы, несправедлива! Мужчины могут позволить себе многое, женщины должны блюсти свою добродетель. Жаль, мать не сумела в свое время объяснить вам это.
Марта почти задыхалась. Мир, такой чудесный сегодня утром, распадался на части, а жизнь, обещавшая столь многое, утратила всяческий смысл. И во всем виновата она, Аннет! Не способная заинтересовать собственного мужа, она мстит тем, кто удачливее…
-У меня не было матери, - наконец, сипло выговорила девушка. - Меня воспитывал отец…
-Что ж… тогда понятно! Мужчинам не стоит воспитывать дочерей. Они ничего не смыслят в такого рода вопросах.
Марта не стала слушать дальше, просто не смогла ни секунды более выносить безразличное сочувствие этой высушенной изнутри особы. Судорожно всхлипывая, она выбежала из комнаты.
А миссис Ховард, оставшись в одиночестве, тотчас утратила свое сдержанное хладнокровие… и посмотрела на захлопнувшуюся за девушкой дверь с тенью искренней жалости.
* * *
Глотая слезы, задыхаясь от быстрого бега, Марта ворвалась в свою комнату и рухнула кровать. Девушку знобило, в висках стучала кровь, а к горлу подкатывала тошнота. Все рухнуло, всему конец! Одна ночь, одна-единственная ночь сломала ее жизнь…
Всхлипывая, Марта вспоминала каждую секунду минувшего вечера с того рокового мгновения, когда она вышла из покоев своей госпожи (теперь уже бывшей!) и заметила чью-то неясную тень в другом конце коридора. Первоначальный испуг сменился облегчением, потом - упоительным восторгом, когда стало понятно, чего хочет Мариус… ему нужна была она - ее нежность, ее ласки… ее любовь!
Марте и в голову не приходило, что в ее поступке есть что-то неправильное, тем более - порочное. Она действовала по наитию, слепо, бездумно… В конце концов, Мариус ей давно нравился, а Аннет сочувствия не вызывала. Серая мышь, высокомерная ледышка, она не ценила своего красавца-мужа, не уделяла ему должного внимания - стоит ли удивляться, что он нашел утешение в объятиях более пылких? Подобно многим обладательницам яркой внешности, Марта с презрением относилась к тем девушкам, которых природа обделила броской привлекательностью, и считала главным козырем любой женщины именно красоту. Ум, скромность, утонченность и прочие достоинства представлялись камеристке по меньшей мере смешными. Злую же шутку сыграла с ней уверенность в собственной женской власти!
-Идиотка, - шептала Марта, с силой обнимая подушку. По щекам девушки по-прежнему текли слезы, которых она уже не замечала. - На что я рассчитывала?! На что?!
И ведь Мариус ничего не обещал, она все придумала сама! И что теперь прикажете делать?
Хотя… кое-что сделать было можно. Воодушевленная внезапной идеей, Марта порывисто поднялась с кровати и подошла к зеркалу - к сожалению, весьма скромных размеров, “портретного” варианта… никакого сравнения с огромным, во всю стену, экземпляром французского происхождения в спальне Аннет!
“Хотя зачем такой дурнушке зеркало?!” - зло подумала Марта, с досадой изучая свое припухшее от слез лицо и покрасневшие глаза.
Впрочем, даже сейчас она оставалась хорошенькой. Пожалуй, в чем-то - более трогательной… придя к такому заключению, Марта промокнула влажные щеки платком, поправила растрепавшийся узел волос и слегка пощипала губы, придавая им очаровательную припухлость. После этого, удовлетворенно улыбнувшись своему отражению, торопливо покинула комнату.
* * *
Мариус чувствовал себя препаршиво. И дело было не столько в похмелье, сколько в угрызениях совести. Минувший вечер помнился не слишком отчётливо, но основные моменты все-таки запечатлелись в памяти. И теперь, на трезвую голову, воспринимались совсем иначе, чем вчера… Сколько непоправимых ошибок совершено!
Главная же ошибка проснулась в его постели этим утром. Вернее, ещё спала, когда Мариус пробудился от тяжелого сна, потревоженный отчаянной мигренью. При виде сладко посапывающей Марты парень вначале просто удивился, а потом искренне ужаснулся. Вот ведь болван! Чем только думал?!
Следовало признать - в тот момент он не думал вообще! Как там писал Цезарь? Пришёл, увидел, победил? Здесь была примерно такая же схема: увидел - захотел - взял. Жертва особенно не сопротивлялась…
Пока Мариус торопливо приводил себя в порядок, причём без помощи камердинера (не хватало, чтобы тот застал у него любовницу!), Марта проснулась. Она казалась очень счастливой и нисколько не смущалась, более того - судя по всему, не сознавала, что их совместная ночь была ошибкой и более не
