-Это слишком личное, - сказал парень вслух. - Есть вещи, которые нельзя говорить никому…
С этим его отец поспорить не мог.
-Что ж, дело твое, - произнес он, пожимая плечами. - Ты действительно взрослый человек. Жаль, я не сумел воспитать тебя, как следовало.
Адриан говорил устало, с тенью безнадежности в голосе, и в этот миг показался Мариусу почти стариком. Парень впервые увидел в своем могущественном отце человека преклонных лет… почему-то подобное открытие, пускай и очевидное, уязвило его, даже напугало. Адриан де Либон - стар? Такое на самом деле возможно?
-Когда у меня родится сын, все изменится, - уверенно заявил Мариус, отогнав неприятные мысли о старости родителя. - Наследник - это важно.
Адриан посмотрел на него с жалостью.
-Поверь, Мариус, сын ничего не изменит… теперь я понимаю это. Не знаю, что должно произойти, чтобы ты стал другим!
Мариус тоже не знал… и, в общем-то, не стремился узнать.
* * *
К тому моменту, когда ребенок должен был появиться на свет, Аннет так утомило собственное состояние, так надоели постоянные перепады настроения и показное равнодушие Мариуса, что она почти хотела умереть родами. Желание было безотчетным, девушка не вполне его сознавала - просто понимала, что устала, устала от всего на свете… устала жить! У нее не осталось никаких желаний, никаких надежд, и она не строила планов на будущее. И если поначалу ей становилось не по себе, когда кто-то упоминал о той или иной женщине, не пережившей роды, то теперь подобный исход представлялся в чем-то привлекательным. Если она умрет, Мариус пожалеет о своем безразличии, о жестокости, которую обратил на беременную жену! Да, да… так и будет… пусть так будет!
Роды начались в срок и протекали мучительно. Аннет казалось, что она уже умерла и попала в ад, наказанная за свое вранье, за неумение быть хорошей женой. Окружающий мир потерял четкость, мелькавшие вокруг лица были неузнаваемы… а сама роженица молила лишь о прекращении пыток, иногда выражая эту просьбу отчаянным криком. Больно, больно, почему так больно?!
Девушка не знала, сколько прошло времени: час, день, неделя… по ощущениям - целая вечность. Но вот все прекратилось, и комнату огласил звонкий детский плач.
“Мой ребенок… - удивленно, безо всякой нежности подумала Аннет. - Это кричит мой ребенок…”
Она ускользала в темноту и страстно жаждала погрузиться в небытие без остатка. Но, силой воли удержавшись на грани сознания, тихо шепнула, задала тот роковой вопрос, который должен был решить ее судьбу:
-Кто?.. кто?..
Выслушав короткий ответ повитухи, Аннет наконец-то позволила себе забыться тяжелым сном.
* * *
Так уж получилось, что Мариус в этот день остался дома. Он никогда не отличался развитой интуицией, не предчувствовал ничего и сегодня… просто повезло.
Когда у Аннет начались схватки, парень очень испугался. Он тоже был наслышан о родовой горячке и прочих опасностях, сопровождающих появление на свет живого существа. В конце концов, его, Мариуса, мать умерла во время родов - подарив ему жизнь, она лишилась собственной.
А если и Аннет ждет подобная судьба? Парень не любил свою жену, даже симпатии особенной не испытывал и откровенно тяготился ее обществом, - но смерти, конечно, не желал. Более того, был убежден, что, умри она, и он не сможет жить с прежней беззаботностью. Смерть Аннет, да еще и косвенно по его вине (ребенком-то именно он “одарил” супругу!) навсегда поселит в душе горький осадок и лишит возможности наслаждаться жизнью с былым вкусом.
Мариус отыскал лекаря, который явился вместе с неопрятной толстухой, повитухой, вызвавшей у молодого графа немалые сомнения. И эта грузная хмурая особа поможет его сыну появиться на свет? Надежды на благополучный исход таяли с каждой секундой…
Аннет промучилась весь день. И годы спустя Мариус с содроганием вспоминал ее крики и красное, потное, искаженное болью лицо, по которому струился пот. Девушка стонала, хваталась за живот, запрокидывала голову - и выла, выла… она почти потеряла человеческий облик и окончательно утратила для Мариуса привлекательность как женщина. О нет, никогда в будущем не сможет он разделить с нею постель!
К счастью, Мариус недолго наблюдал за своей страдающей от родовых болей женой - очень скоро лекарь мягко, но властно выпроводил его из покоев супруги.
-Госпоже нужен покой, - пояснил он.
Мариус кивнул и молча вышел, плохо сознавая происходящее. В мыслях одна страшная догадка сменялась другой.
А что, если Аннет умрет и оставит его сына полусиротой? А если умрет и сын тоже? А если лекарь скажет, что спасти можно лишь одного из них, и попросит Мариуса выбрать? Какой дать ответ, кого отправить на смерть?
Если, если, если…
Вопросы, ответы на которые знал лишь Бог.
Спустя какое-то время Мариус засел в кабинете, где ничего не делал - просто ждал. И ждал так долго, что, в конце концов, задремал и не сразу услышал громкий стук в дверь.
-Господин граф, господин граф! - позвали его.
Мариус выпрямился, вскочил на ноги, невероятно взволнованный. Сердце билось громко и торопливо, воздух с трудом проникал в легкие…
-Да? - выдохнул парень, рывком распахивая дверь и не сознавая, как трагикомично выглядит со своей взлохмаченной шевелюрой и перекошенным страхом лицом.
За дверью стоял лекарь.
-Поздравляю, сэр! - с улыбкой сказал он, и Мариусу тотчас полегчало. Такая улыбка не могла сопровождать чью-то смерть! - Вы стали отцом.
-С матерью и ребенком все хорошо? - на всякий случай уточнил он, все еще не веря, что такое возможно.
-Полагаю, что да, оба выглядят вполне здоровым, - важно подтвердил лекарь.
-И мой сын, он тоже в порядке? - не отставал Мариус, абсолютно уверенный, что у него мог родиться только мальчик.
Лекарь удивленно посмотрел на молодого отца:
-Почему сын? У вас дочь! Очаровательная малышка…
Глава 11. Двуликий (171... год, Англия)
Аннет сжала ладонями виски и утомленно закрыла глаза. Голова просто раскалывалась… опять! В последнее время мигрень стала неотвязным спутником девушки, которая успела привыкнуть к этой неприятной навязчивой гостье, сжиться с нею. В те редкие дни, когда боль не преследовала ее мучительной тенью, молодая графиня не без удивления обнаруживала, что мир вокруг, по сути, ярок, а жизнь почти доставляет удовольствие - роскошь, ей малодоступная в последнее время! Ведь радоваться-то, по сути, было нечему…
Рождение дочери ничего не изменило. Подари она Мариусу наследника, веселого мальчугана, - тогда другое дело! А непонятное крикливое создание, розовощекое и крепенькое, не вызывало у новоявленного отца ничего, даже отдаленно напоминающего умиление. Впрочем, Аннет и сама не испытывала того упоенного восторга, на который рассчитывала, воображая себя матерью. Зато теперь она лучше понимала собственную родительницу! Понятно, какими мотивами руководствовалась графиня де Монси́, отсылая дитя в
