Где-то через пару месяцев произошел еще случай, который раскрыл Андрея как странного и на редкость непредсказуемого человека, ценившего свои принципы больше всего на свете. Впрочем, тут еще наша класснуха - никак с него не слезала. Так что, я думал, может, и она ему что-то напела. В общем, все из-за Олега Канарейкина. И ведь фамилия же - ну специально не придумаешь для такого чмошника, как он! Канарейкин, блин - почти Сергей Пенкин! Короче, все дело в том, что Олеженька наш был педиком. И таким, прям, противным. Гадким, манерным, изнеженным типом. И вроде как, может, всем нормальным пацанам было бы по фигу, кто там ему нравился, если бы он не выпячивался и не говорил так, и рукой так не махал на всех. Фу! И сказать, что мы его поддевали или дразнили уже почти год, тоже было бы не правильно. Мы его просто безбожно унижали. Да потому что, черт, нам было по пятнадцать лет, мы трындели о телках целыми днями, мечтали полапать грудь, а у этого уже, видите ли, ориентация там какая-то сменилась! Ты сначала с девками-то попробуй, честное слово, а потом уже свой непредсказуемый выбор выставляй на всеобщее обозрение!
- Эй! Кенор! То есть, пидор! - я бросил в него скомканный листок после урока русского. - Чего как сидишь! Жопа не болит?
Весь класс закатился от смеха.
- Да пошел ты! - обиженно чирикнул Олег.
- Молчи уж, педик! - подхватили парни.
И вот он же идиот конченный! Правда! Потому что опять пустился что-то кому-то объяснять. Начал со своего любимого: "Вы необразованное быдло, раз не понимаете, откуда берется ориентация..." Пришлось его заткнуть.
- Мы тебе покажем после уроков, откуда она берется! - рассмеялся ему в лицо Костян.
Мы все смело и с радостью подхватили порыв, и в тот раз явно переборщили. Довели Канарейкина до слез. Буквально, так что он стоял перед нами на коленях и рыдал, умоляя оставить его в покое. Нет, всякое бывало: мы гнобили Олега словесно, бросали в него пробки от бутылок и смятые жестяные банки, даже в землю лицом толкали, но в тот раз переборщили - разбили ему нос. Не то чтобы прям специально, но был бы он мужиком, смог бы сопротивляться и дать отпор. А он... Ну, в общем, все понятно. Он же пацифист, то есть, пидарас, то есть... не велика разница. Но черт с ним, с этим недоделанным! Мы переборщили, и Олег настучал обо всем учителю. Не своим предкам, конечно, потому что он же не мог сказать маме и папе, что он долбанный педик, а нашей все понимающей класснухе Полине Николаевне. И началось... Долгая и неинтересная лекция со всеми нами вместе и с каждым отдельно - вот это уж совсем был вынос мозга. Сидела передо мной минут двадцать и говорила, что все люди равны, имеют одинаковые права и могут быть, какими захотят. Да могут, конечно! Да и пусть! Я-то при этом имею право немного постебать их, этих, так сказать, людей? Самое неприятное во всем этом было то, что Полина Николаевна твердо решила обсудить мой поступок с отцом, то есть вызвать в школу Андрея. Однако в нем я был как-то уверен. Нет, я, конечно, знал, что он устроит мне лекцию и поворчит о моем поведении, но так чтобы сильно осуждать - нет. Он был мужиком до самых костей, и все его друзья тоже, то есть, им точно до педиков дела не было, да и симпатии их вряд ли легли бы на сторону Канарейкина.
Андрей просидел наедине с Полиной Николаевной больше получаса. Я ждал в школьном коридоре и уже не знал, чем себя занять. Пытался даже подслушивать, но говорили они так спокойно, что ничего через дверь я не выудил. Я готовился к серьезному короткому разговору, какие Андрей был большой мастер выстраивать. Он вообще не любил много говорить, но когда вышел из класса, его немногословность достигла высшей точки.
- Ну, что тебе сказали? - спросил я, приняв максимально виноватый вид.
- Пойдем! - так строго и холодно ответил он, что у меня чуть ноги не онемели.
- Что такое? - продолжал я, как будто совершенно не знал, о чем вообще шла речь.
- Дома поговорим! - отрезал Андрей.
Я возобновил попытки что-либо разузнать в машине.
- Да он, этот Олег Канарейкин, - начал я, - Просто педик... Ну, Андрей, мы и не хотели ничего... Просто...
- Дома поговорим! - прервал он, как страховочный трос перерезал.
В общем, таким я его еще никогда не видел. Даже в первый раз, когда он пришел забрать меня и чуть не задушил тетю Настю. Тогда, после школы, было даже хуже, потому что Андрей сохранял какое-то странное спокойствие, и при этом его злость выходила еще более страшной.
- Жди в комнате! - скомандовал он и долго говорил с кем-то по телефону.
Так долго, что я даже подумал, он сейчас забудет о том, что надо читать мне лекцию.
- Поехали! - все тем же строгим, холодным тоном проговорил он и кивнул на дверь, когда освободился.
Ничего он не забыл.
- Слушай, - я решил быстренько оправдаться, - Мы не хотели так. Я раскаиваюсь, в общем, больше так не буду...
- Поехали! - почти по слогам повторил он, не желая слушать мои извинения.
- Куда мы едем? - осторожно попытался уточнить я.
- Куда надо!
Больше я ничего не спрашивал. Андрей ничего не объяснял, и мне казалось, он просто отвезет меня куда-нибудь в лес и бросит там в растопленную печь. Однако вопреки всем разгулявшимся фантазиям, мы приехали в ресторан, где нас ждал друг отца Руслан. Они поздоровались как обычно, и я даже подумал, что эта встреча была запланирована давно, и мои выходки уже позабыты. Я даже подумал, что как-то совершенно не кстати пришелся этот разговор с Полиной Николаевной, но после недолгого молчания, Андрей вдруг выдал без вступлений:
- У нас новый тренд. Юра травит своего одноклассника-гея. Разбил ему лицо.
Я был в шоке. Зачем при Руслане-то? И какое ему вообще было дело до моих школьных стычек? Хотел тут же возразить, но Андрей заткнул
