- О господи! - я кричу и хватаюсь за голову. - Правда! Черт!
- Погоди, Юр, - медленно, боясь оступиться на хрупком льду, говорит он, - С чего такой вопрос...
- С того! - кричу ему в лицо. - Ну, скажи, что это не так! Ну, блин! Черт! Это что, правда, да? Ты такой?
- Не кричи! - пытается успокаивать Андрей. - Юр, давай поговорим. Ты объяснишь, откуда такие вопросы...
- Оттуда, блин! - обрываю криком.
Опять он ничего не отрицает. Значит, точно. Значит, мой отец педик. Какой кошмар! Лучше бы я сдох перед тем, как он явился в мою жизнь!
- Тебя видели в клубе! - бросаю ему в лицо. - С каким-то мужиком!
Андрей поднимает голову к потолку, зажмуривается, потом закрывает лицо ладонью. Он напуган. Я не вижу его глаз, но чувствую, как у него дрожит каждая жилка.
- Черт тебя подери! - продолжаю кричать. - Ну, скажи, что это все фигня! Что это ерунда! Ну же!
Но это не ерунда, конечно, и Андрей знает, о ком я говорю, и о каком клубе речь, и о каком дне недели.
- Не кричи! - снова вступает он. - Юр, давай спокойно поговорим! Я прошу! Пожалуйста! Просто послушай...
- Да пошел ты! - выплевываю и иду в свою комнату, чтобы взять вещи.
- Куда ты собрался? - тихо, как-то очень виновато, спрашивает Андрей.
- Тебе какое дело! - огрызаюсь.
- Я твой отец! - строже и жестче парирует он.
- Ни хрена ты мне не отец! Ты врал мне все время! Ты вообще педик! Извращенец! Знать тебя не хочу!
- Юра! Остановись, черт... - он берет меня за руку.
- Отвали! - резко одергиваю. - Не трогай меня! Хоть соврал бы и сейчас! Ну! Нет же!
- Куда ты собрался? - Андрей как будто пропускает мои последние слова мимо ушей.
- Куда угодно! - стискиваю зубы от злости. - К тете Насте! От тебя подальше!
Кидаю в сумку все подряд, что попадется под руку, даже думать не могу - все мысли как туманом заволокло. Когда места не остается, застегиваю молнию. Андрей стоит в дверях, преграждая мне выход.
- Да погоди ты! - старается он своим растерянным тоном погасить пожар, который уже сжег все дороги, ведущие в этот дом. - Стой! Как ты узнал?
Всё! Черт, всё! Он уже открыто признается! Ну, правда, хоть бы соврал, а! Ну, врал же столько лет! А теперь что?
- Отвали! - я слегка толкаю его. Меня передергивает изнутри от злости, обиды и мерзости. - Дай пройти! Как надо, так и узнал! Фу! И не звони мне! И не приходи! Не хочу тебя больше знать! Врун! Педик!
Я ухожу. Андрей ничего не говорит. Не оправдывается. Не устраивает скандалов. Не бежит за мной. И правильно! Да и что он может сказать. Отец-педик. Что может быть хуже! Уж лучше бы никакого не было.
Сажусь в автобус и пока еду, мысли выгрызают мне дыру в голове. Канарейкин пришел и заявил всему классу, что видел моего отца в гей-клубе с каким-то мужиком. Ему, конечно, никто не поверил, но он показал фотку на своем телефоне. Я накинулся на него, но меня оттащили. И моментально все забыли, что это сам Канарейкин педик. Моментально все стали смотреть на меня, как будто я недоеденный столовский пирожок, валяющийся в углу. Я толкнул кого-то, взял рюкзак и убежал, еще не вполне веря во все это. Но потом дома... У меня темнеет перед глазами. Голова кружится. Так вот почему мама его бросила! Выгнала и запретила ко мне приближаться. Так вот почему тетя Настя его ненавидит! Вот почему он так завелся тогда из-за Канарейкина! И не было у него никаких телок - я сам их выдумал от неизвестности. И не бабам он все время названивал. Черт! Влад... Не просто друг. И я вдруг понимаю - не ревность была каждый раз в глазах Андрея, а тупо страх спалиться.
На тренировку не иду. Приезжаю к тете Насте. Она, конечно, на работе, и поэтому мне приходится ждать на лавочке у подъезда. Ветер такой промозглый, уже совсем зимний, а я как был в осенней куртке и тонкой шапке после школы, так и не переоделся. Ноги в кроссовках у меня уже окоченевшие, когда из-за угла появляется наконец тетя Настя. Видит меня, глаза таращит, подбегает и начинает осматривать, как будто я инвалидом должен был к ней прийти.
- Юрочка, - причитает, - что ты здесь делаешь? У тебя все хорошо?
- К вам можно, тетя Насть? - спрашиваю, переставляя ноги, пытаясь отогреться.
- Да ты замерз-то! Да, конечно! Пойдем-пойдем скорее!
У тети Насти все как раньше. Ничего не изменилось. Я раздеваюсь. Она дает мне дурацкие шерстяные носки желтого цвета. Спрашивает еще, голодный ли я. Отвечаю, что конечно. Я бы слона съел, но пока только бутерброды с колбасой.
- Сейчас я картошечку пожарю, Юр! Подожди немного!
- Угу, - отвечаю, набив рот.
А потом тетя Настя так смешно зависает с деревянной лопаткой в руке и, перестав мешать картошку, смотрит на меня с каким-то ужасом в глазах.
- А чего ты пришел-то? - спрашивает она.
Я как раз дожевываю хлеб вместе с остатками голода и уже снова могу быть злым на весь мир. И на тетю Настю, кстати, не в последнюю очередь. Она ведь тоже та еще врушка оказалась! Все вокруг сплошные вруны.
- Вы знали, да? - начинаю. - Знали, что Андрей такой?
- Какой? - аж подпрыгивает тетя Настя и отставляет с плиты сковородку.
- Такой! - нервно повышаю голос. - Педик. Или гей. Как там правильно их называть.
- О господи! - выдыхает тетя Настя. - Да откуда ж ты узнал...
- Ниоткуда! - огрызаюсь. - Вы знали, да?
- Юр, так ведь... - она никак не может найтись, что сказать, как бы оправдать свою ложь. - Господи! Да какой же он мерзавец, ребенку-то такое рассказать! Вот ведь...
- Отстаньте! - я отталкиваю, когда она пытается обнять меня.
Бесит, что тетя Настя называет меня ребенком! Просто вымораживает!
- Какой же гад... - продолжает причитать она.
- Да не он это рассказал! - кричу. - Я сам узнал!
- Как же?
- Да никак!
Мы замолкаем. А потом я спрашиваю, могу ли пожить тут, и тетя Настя с удовольствием соглашается.
Спать мне приходится на неудобном раскладном диване. Тетя Настя живет в однушке, сама спит на кровати за ширмой, а мне теперь стелет на диване. Впрочем, к черту, все равно я
