- Ну правда? Был хоть один-то?
- Так! Не дорос еще такое обсуждать со взрослыми!
- Почему? Вы думаете, я сексом что ли не занимался? - смеюсь.
- Ой, помолчи, занимался он!
- И что! Да знаю я все об этом! Андрей мне сам презервативы давал...
И тут я понимаю, что теперь точно взболтнул лишнего. Понимаю я это по глазам тети Насти, которые наливаются таким возмущением, что грозит затопить весь подъезд. Еще до того, как она открывает рот, я осознаю, что дать мне презервативы со стороны Андрея было чем-то очень развратным и недопустимым.
- Ох, другого и ожидать нельзя было от извращенца-то! Что еще он тебе давал?
- Ничего! - отрезаю.
Мне хочется сказать что-то вроде: "Знаете, тетя Насть, а вот Андрей про вас никогда таких гадостей не говорил. Терпеть вас не мог, да, но чтобы так дерьмом поливать - никогда", - но я сдерживаюсь. Все вдруг оказываются такими экспертами по геям, гомосексуальности и извращениям. Все всё знают: откуда что берется, как передается. Все просто доктора наук!
- А вы вообще хоть что-нибудь читали про это? - спрашиваю.
- Про что?
- Про гомосексуальность.
- Вот еще! Читать еще о таких непотребствах! И ты не вздумай! Запудрили тебе там мозги!
- Да конечно! Запудрили! - кричу и убегаю в комнату.
И опять мне некуда скрыться в этом маленьком пространстве. Тетя Настя заграждает своим телом входную дверь, запирает ее на ключ, который кладет в карман.
- Смотри мне, Юрка! - пытаясь обернуть все шуткой, грозит она пальцем, - Убежишь, в полицию сразу заявлю, под домашний арест посадят.
Я утыкаюсь в подушку. Плакать хочется так, что аж разрывает изнутри. Но я держусь. И не пойму даже от чего, как будто от всего сразу. От того, что вокруг одни вруны, одни идиоты, лицемеры и извращенцы. И уже не понимаю, кто я сам в этой бесконечной цепочке уродцев.
В пятницу в школу я не иду. Сижу в тайм-кафе, а потом - сразу на тренировку. Тут тоже отношения со всеми натянутые. То один, то второй отказывается со мной играть, потому что мой отец педик, и я поэтому, наверное, тоже. Но пошли они все - я основной форвард. Я самый быстрый в команде. Придется со мной считаться. Так что, я вполне уверен в себе. Только вот когда подхожу ко входу в академию, вижу знакомую фигуру. Прямо у меня на пути стоит Влад.
- Привет, Юр, - говорит он очень спокойно.
- Привет, - бурчу и иду дальше, не глядя на него.
- Поговорить надо! - он останавливает меня за руку.
- Не о чем! - одергиваю я.
- Есть о чем! Юр, погоди! - он больше не трогает меня, но говорит так, как будто очень доверяет мне, так, что я не могу не уступить.
- Что надо? - спрашиваю, не поворачиваясь в его сторону.
- Давай поговорим! Юр, по-мужски.
- Ну и? - я скрещиваю руки на груди.
- Мы друзьями были, я думал.
- Я тоже думал.
- Ладно, не передергивай! Нечего сказать, так просто послушай.
- Только короче. Мне на тренировку надо.
- Пять минут, не больше. Пойдем отойдем, - он кивает в сторону.
Мы отходим. Я молчу, потому что сказать мне Владу, правда, нечего. А он начинает и говорит довольно долго, спокойно, уверенно и конкретно, при этом тщательно подбирая слова.
- Меня никто не просил приходить сюда и говорить с тобой. Это чтобы ты знал. Просто я не могу смотреть на Андрея. Очень тяжело на него смотреть последнюю неделю, Юр. Может быть, он был неправ. Может быть, нужно было тебе сказать обо всем сразу. Я не буду анализировать. Это его решение. Решение как отца. Твоего отца, который одиннадцать лет за тобой наблюдал в крошечную замочную скважину. Я давно его знаю и видел, как он страдал из-за того, что не мог быть рядом, когда ты рос, когда учился ходить, говорить. Да боже мой! Он мечтал менять твои обоссанные трусы! И вот выпал шанс. Выпал плохо и не так, как ему хотелось бы, но все же. И ты даже представить себе не можешь, как он в миг перекроил свою жизнь. Он хотел быть тебе хорошим отцом, не смотря на все те годы, которые упустил. Упустил не по своей вине. Можешь не верить, Юр, но будь его воля, он бы никогда не оставил тебя. И, черт возьми, парень, ты можешь что угодно думать про геев, можешь ненавидеть их, но Андрей твой отец. Неужели ты ненавидишь своего отца, потому что он просто совершил ошибку? Разве ты сам не совершал ошибок? - он усмехается очень грустно. - Разве мы с тобой не были друзьями? А теперь ты стоишь и нос от меня воротишь. Тот факт, то я тоже гей, помешал бы нам играть в X-box? Тот факт, что твой отец кого-то любит, кроме тебя, мешает теперь тебе любить его? Ладно, Юр, как знаешь. Ты взрослый, можешь взвесить те три года, что вы жили с Андреем, и один маленький факт, который он скрыл. И уж тем более ты в состоянии понять, почему он скрыл это. Не буду тебя задерживать. В любом случае, надеюсь, у тебя все будет хорошо. Если понадобится, ты всегда можешь ко мне обратиться.
Он прощается и быстро уходит. Шагает по тротуару несколько метров, садится в свою машину и срывается с места. То, как резко дергается его "БМВ" выдает то, как сильно он взволнован. Чертов разговор! Чертов Влад! Трясу головой, чтобы прогнать мысли, но они не уходят. В раздевалке я появляюсь совершенно потерянный и даже не слышу смешков, летящих в мою сторону. Слышу только голос тренера:
- Юра, погоди, не переодевайся! Зайди ко мне.
Я сижу за столом, напротив Вячеслава Михайловича, и что-то мне совсем не хорошо от предчувствия, собирающего во рту вяжущим вкусом.
- Я тебя пока в запас переведу, - начинает тренер.
Что? Как в запас?
- Как в запас? - говорю вслух. - Я же самый быстрый форвард!
- Да, Юр, - соглашается он, - но пока ты давай, не высовывайся что ли... А то уже слухи разные поползли. Не хватало еще, чтобы все узнали.
- Что узнали? - вытаращиваю на него глаза и поверить не могу в то, что слышу.
- Сам знаешь, Юр, - ему явно неловко говорить на эту тему. - Когда там с твоим отцом все успокоится, посмотрим.
- Что успокоится? - срываюсь я и опять просто впадаю в бешенство. - Что у него должно успокоиться? Когда? Когда он начнет
