- На! - я достаю из кармана куртки и протягиваю ему пачку. - Покурим?
Он кивает, надевает куртку, кроссовки, и мы идем на балкон.
- Ну и?! - возвращаюсь я к своим вопросам. - Мама спалила тебя с мужиком, да?
- Я тот разговор никогда не забуду, - говорит, затягиваясь, Андрей, - потому что все четырнадцать лет он крутится у меня в голове.
- С Владом?
- Что с Владом? - не понимает он.
- Спалила с Владом?
- Нет. С Владом мы тогда еще не были. И не мама. Настя спалила.
- Тетя Настя?
- Да, тетя Настя.
- И что? Блин! Из тебя клещами что ли тянуть! Рассказывай все, как было!
- Я был молодым, неосторожным. Спалился перед Настей. Она меня увидела так, что все стало понятно. Мы сидели в баре. Черт знает, что ее туда занесло. А потом я пришел домой, и Катя... твоя мама с порога начала кричать. Вещи мои мне в ноги кинула, сказала, чтобы я убирался и не смел подходить, ни к ней, ни к тебе. О тебе, говорила, чтобы вообще забыл. Я стал извиняться, оправдываться, но Настя тоже там была, подливала масла в огонь. Оскорбления, вся эта грязь, слова... - он смотрит на меня, вздыхает, закрывает глаза на несколько секунд, сжимает зубы, как будто воспоминания причиняют ему вполне реальную боль. - Ты же хочешь на чистоту, да? - Смотрит теперь мне в глаза, и я вижу, чувствую почти, как ему тяжело. - Честный разговор. Ну ладно, Юр, честно, так честно. - Снова затягивается, выдыхает дым перед собой длинной туманной дорожкой. - Я никогда не любил твою маму. Так, чтобы по-настоящему. Я просто не мог, понимаешь. Но я полюбил тебя с первого дня, когда вас привезли из роддома. И я бы никогда не бросил тебя. Я готов был на многое. А тогда, в тот вечер, посреди всех Катиных и Настиных криков, оскорблений... Я стоял на коленях и умолял дать мне шанс все объяснить, умолял поговорить и не рубить с плеча. Я на все был готов, только чтобы остаться с вами, с тобой. Если даже развестись, не жить вместе, то хотя бы с тобой видеться, чтобы ты знал, что я твой отец. Но нет. Катя была просто в истерике. Она меня ненавидела тогда, да и потом. Сказала, если я не уйду и если попытаюсь с тобой связаться, то вычеркнет меня из свидетельства о рождении, расскажет всем, какой я, и тогда меня лишат всех прав. Тебе был год, Юр. Она не разрешила мне даже посмотреть на тебя тогда, выставила и выкинула вещи. Это не оправдание, но я не мог допустить, чтобы все узнали обо мне. Тогда бы с нашими законами меня, правда, могли лишить отцовства. Да еще Настя бы приврала. Это все было между нами, между мной и твоей мамой. Я не должен был врать, но иначе уже не мог. Я все оставил, квартиру, машину. Половину того, что зарабатывал, отдавал Кате, только чтобы она хотя бы не ставила прочерк в графе "отец" в твоем свидетельстве. Только чтобы хоть как-то остаться в твоей жизни. А потом у меня дела пошли хорошо. Она не разрешала мне тебя видеть, только деньги брала. Я иногда тайком приходил на матчи или смотрел издалека, как вы тренируетесь, чтобы ты не заметил. Да, возможно, нужно было все сделать иначе. И конечно, я виноват в том, что случилось с Катей, с вами. Но она меня никогда не слушала, а я молчал, потому что боялся, что все узнают. Потому что был трусом. И потом, Юр, я, как мог, пытался тебя от этого уберечь, чтобы по тебе не ударило. Зачем тебе было об этом знать...
- Ты всю свою жизнь от меня скрывал! Вообще всю!
- Ну, кое-что ты знал...
- Про Влада не знал! Я думал, у тебя телки там какие-то есть...
- Прости... Я очень тебя люблю. Ты все, что у меня есть...
- А Влад?
- Это не то. Вернее, другое. Я был так счастлив, когда ты переехал ко мне. Я не смогу тебя второй раз потерять... Теперь, когда ты уже такая большая часть моей жизни...
- Надо было с мамой поговорить... Все же она бы поняла...
- Она и слушать не хотела. Все годы, Юр! Клянусь, я пытался каждый раз. Она и слова мне не давала вставить. Брала деньги и уходила. Я спрашивал, что тебе купить в подарок. Она отвечала, что купит сама, что не нужны тебе подарки от такого отца.
- Ты крутой отец, - шмыгая и вытирая со щеки слезу, говорю я. - В смысле, хороший. Самый лучший... И пошли они все на хрен! Школа эта, футбол, эти дебилы... Просто это все нелегко... Ну, принять. Если бы ты мне раньше сказал что ли, сам...
- И что тогда? Ты бы понял? По-другому бы среагировал?
- А ты вообще собирался мне сказать?
- Не знаю. Может, после восемнадцати. Может, когда у тебя у самого наладились бы отношения...
- А может, никогда?
- Может, и никогда.
- Ты стыдишься этого? Того, что ты такой?
- Нет. Уже нет. Стыдился долгое время. Но тут ничего не поделаешь. Я просто не хотел, чтобы это ударило по тебе, чтобы ты как-то от этого пострадал.
- Блин... - тяну я. - Ну вы с Владом, правда, не похожи на педиков... ну, на геев. Ну, короче, вы не такие, как Олег, как все они...
- Это сути не меняет. Все люди разные. Кто на кого похож, не мне судить.
- Ну, Олег, какая сволочь! Сука просто...
- Да, - Андрей кивает. - Я же видел его тогда, в том клубе. Как только заметил, сразу постарался уйти. Нечего ему было там делать, понимаешь! Это место для взрослых. И я еще родителям сдам этого мелкого пидора...
Я невольно усмехаюсь. Как-то странно теперь слышать такие слова от Андрея.
- В футбол тебе надо вернуться, Юр, - говорит он.
- Да пошли они!
- Давай переедем, если хочешь? В другой город, чтобы все с чистого листа...
- А Влад?
- Решим. Придумаем что-нибудь.
Для Андрея не проблема сменить место жительства. Для меня теперь тоже - друзей не осталось. Но я знаю, что у Влада здесь хорошая работа, которую он вряд ли бросит из-за сопляка вроде меня.
- Не надо никуда переезжать, - говорю.
- Со школой я решу, - неожиданно заявляет Андрей. - Я понимаю, что это непедагогично, но тут
