- В смысле? - не совсем понимаю, о чем он.
- Хочешь, с тренером тоже поговорю?
- Нет.
- Юр! Футбол - это же твое...
- Я разочаровался в футболе, - заявляю. - Во всех разочаровался вообще. Все они лицемеры и козлы.
- Ладно, - кивает Андрей. - Разберемся.
Что значило это его "разберемся", я понимаю только в понедельник, когда Андрей неожиданно появляется в школе. Заглядывает в класс прямо посреди урока и, опережая презрительные ухмылки, просит выйти Канарейкина. Что?? Учитель, попав под волну всеобщей растерянности, кивает. Олег поднимает задницу, и, по-моему, он насрал в штаны. Мне жуть как интересно, что же там будет, поэтому я тоже встаю, выхожу следом и наблюдаю весь их разговор из-за угла. Андрей прижимает Канарейкина к стене, взяв за подбородок. Все-таки он невероятно артистичен в гневе - хорош! Он, видимо, сжимает пальцы и рычит в лицо Олегу, а я все слышу.
- Ты мелкий засранец! - выплевывает Андрей. - Дорос уже до того, чтобы члены в туалетах сосать! У меня тоже на тебя кое-что есть, и я все сдам твоим родителям! Слышишь меня! - Канарейкин так напуган, что точно сейчас обоссыться. - Мне насрать, как ты будешь все разгребать, убеждать всех, что соврал про меня, что Юрка тут вообще ни при чем! Насрать, как будешь возвращать себе роль мальчика для битья, но ты будешь! Иначе я тебя уничтожу. - Он отпускает его и слегка подталкивает в сторону класса. - Иди! И не дай им забыть, кто здесь пидор!
Канарейкин проходит мимо меня в туалет, а я подхожу к Андрею. Ему не очень приятно, что я все слышал, но я одобрительно киваю.
- Пойдем, - говорит он, - с учительницей твоей поговорим, с Полиной этой.
Он решительно настроен, и я бы посмотрел на их разговор, но останавливаю Андрея.
- Не надо, - перебиваю. - Пошли они все. Я дальше сам, правда!
И дальше почему-то становится легче. В школе, конечно, не успокаиваются, но я как будто учусь не обращаться на них внимания, а когда не обращаешь внимания, они затихают. И учителя тоже. Полина Николаевна пару раз оставляет меня на разговор. "Все нормально у тебя, Юра? Не обижают? Как с папой у тебя?" Я отвечаю, что у меня с папой все хорошо и чтобы они больше волновались за Канарейкина, который по клубам сомнительным шатается и потом слухи распускает. Это меня все же Андрей уговорил - придерживаться версии, что Олег наврал. Сказал, так безопаснее.
Все возвращается на свои места. Только теперь мне нужно как будто заново узнавать своего отца. Вернее, как будто привыкать к нему новому. Я все время присматриваюсь: к походке, к движениям, к его одежде. Прислушиваюсь: к словам, к тому, как он отвечает на звонки, как говорит со мной и даже как кашляет. Нет, он совершенно не изменился. Ни в чем. Только курить начал. Вот так наблюдаю за ним, бывает, внимательно, но незаметно и говорю себе: "Да нет, да не может быть все-таки...". А потом сам же себе отвечаю: "Еще как да. Ну и что". Но мне правда теперь жуть как интересно становится покопаться в его настоящей жизни.
- А вы с Владом что, прям за руки держитесь?
- Угу, - бурчит неохотно Андрей.
- И обнимаетесь?
- Юра! - он закатывает глаза и выдыхает, как будто мои расспросы его очень достали, а я же только начал.
- Ну правда!
- Правда! Поговорить больше не о чем!
- И что, целуетесь?
- Юра! - строго так выдает он, что аж смешно. - Хватит!
- Ну что?! - тяну капризно.
- Не дорос еще!
- Ага, как презервативы мне давать, так дорос, а как что, так нет...
Андрей смеется и всем видом показывает, что я его уделал.
- Я просто тебя же получается не знаю совсем, - говорю вполне серьезно и сажусь на диван.
- Все ты знаешь. Я тот же самый.
- Это да, но... - я пытаюсь выбрать вопрос из десятка тех, что крутятся в голове. - Вы жили вместе с Владом, да? До того, как ты забрал меня?
- Да.
Его ответы такие краткие, что не зацепишься ни за что!
- Здесь?
- Да.
- Моя комната была раньше его?
- Нет, Юр, - Андрей смотрит на меня очень по-доброму, но как будто умоляет всем видом прекратить допрос. - Это просто была комната-кабинет. Ему не нужна была отдельная.
Черт! Ну точно же, - думаю я и решаю все-таки замолчать.
Постепенно наша жизнь полностью возвращается в прежнее русло. Постепенно я окончательно понимаю: то, что Андрей гей, не делает его плохим или хорошим. Это не определяет его как человека и уж тем более как отца. А отец он такой, каких еще поискать. Перебираю семьи своих одноклассников, пацанов из команды, - не у многих отцы сильно вникают в их жизнь. С отцами сейчас вообще напряженно, и уж если попался хороший - держись за него, а не за какое-то вшивое общественное мнение.
- Влад не собирается к нам переезжать? - однажды спрашиваю я.
Он приходит к нам теперь чаще, да и мы стали бывать у него, да и Андрей теперь хоть открыто мне говорит, что идет к нему, а не изворачивается, как червяк на крючке.
- Это обсуждается, - подумав, отвечает отец.
- С кем? - спрашиваю, подозрительно прищурившись.
- С тобой.
- Со мной никто не обсуждал.
- Сейчас обсуждаем.
- Ты не хочешь, чтобы он жил с нами?
- Я не знаю.
- Ты все же считаешь это ненормальным, раз не хочешь?
- А ты как считаешь? - он всегда переводит стрелки в последнее время. Вот просто всегда!
- Я не знаю, - пожимаю плечами. - Я же ничего в этом не понимаю, ну, в любви в смысле. Вы вон сколько лет уже вместе, а у меня и отношений нормальных не было.
- У тебя все впереди, - Андрей хлопает меня по плечу.
- А как узнать?
- Что?
- Ну, что это то самое, любовь? Как ты понял, например?
Он надолго задумывается. Сидит молча, как будто подбирает слова.
- Знаешь, Юр, твой человек - это даже не тот, кто принимает тебя, этот тот, с кем ты сам полностью принимаешь себя, с кем не надо притворяться, с кем всегда чувствуешь себя самым лучшим.
- Даже если ты в стремных штанах?
- Даже.
- И Влад такой?
Андрей кивает. Теперь я долго молчу. Мне хочется, чтобы я тоже для него стал таким человеком, чтобы он больше со мной никогда-никогда не притворялся. А потом я начинаю снова перебирать всех
