Утром в субботу беру ноутбук и сваливаю в тайм-кафе. У меня остались еще деньги, которые давал Андрей, и хватит, чтобы протянуть выходные. А там и печенья есть, и кофе, и интернет быстрый, - не пропаду. Всю субботу безвылазно торчу в этом кафе и питаюсь только печеньем. И бесконечно ищу и читаю в интернете про геев. Читаю и вспоминаю те брошюры, которые заставлял изучать Андрей. Черт, как же тогда его, должно быть, все это задело. За живое, точно. Не в Руслане вовсе было дело, хотя он, конечно, молодец - поддержал отца, чтобы он себя не выдал. Нет, стоп! Еще чего не хватало, чтобы я ему сочувствовал! Он мне все эти годы врал! Да все мне врали. Все взрослые. Каждый, включая родную мать. Вот зачем они так! Чтобы потом на меня все это дерьмо вылилось единовременно? Ну, сказали бы мне сразу, ну, в десять лет. Я бы тогда не понял ни фига, кто такие геи, что им надо, ну и жил бы просто с этой мыслью, привык бы. Живут же люди с одной ногой или вообще без ног. Все-таки взрослые удивительно глупые. Скрывают что-то постоянно от детей, боятся с ними говорить на миллион самых разных тем, берегут их нежную психику и невинность. А в итоге получается что? Получается, все это тайное обрушивается на тебя лавиной и заметает. И когда тебе пятнадцать, ты уже не знаешь, выберешься ли. И это вместо того, чтобы периодически, пораньше, кидать по паре-тройке снежков. Даже снежный ком. Что с него, с кома - встал, отряхнулся, похныкал и живи себе дальше. А лавина, из нее так просто не выберешься. Зачем было выстраивать такие хитроумные лабиринты лжи? И ведь это просто тотальное вранье. Мама с тетей Настей со своим сговором рядом не стояли с Андреем. Это же все его друзья, и Руслан, и Влад, и черт знает кто еще! А Влад вообще хорош, еще мне в друзья навязался, в X-box приходил играть, на матчи! К вечеру воскресенья мне становится совершенно не выносимо от мыслей и воспоминаний. И так хочется позвонить кому-нибудь, другу... Но друзей у меня не осталось. Со сверстниками мне всегда было не особо интересно - так, поржать. И когда я хотел с кем-то поговорить, кроме Андрея, обычно звонил Владу. Черт! Я иногда звонил ему, когда думал, что Андрей был у своей телки, а он же... вот хрень... он же был в тот момент наверняка рядом с ним. И ничем ведь не спалились, вруны поганые! Да и Андрей, что б его, он мне даже больше был лучший друг, чем отец. Он всегда меня понимал, очень редко осуждал и постоянно поддерживал. С ним можно было о чем угодно разговаривать - даже о девчонках. И мне казалось, что он столько в этом понимает! Помню, как-то я собрался на день рождения к пацану из команды, с ночевкой, а родоки его умотали на дачу. Ну, все понятно же. Я уже стоял у двери, Андрей окликнул меня, жестом подозвал и протянул упаковку презервативов. Мне было тогда уже четырнадцать, и многое я успел попробовать, но о презах никогда не думал, да и стремно было самому покупать в магазине.
- Знаешь, что с этим делать? - очень серьезно спросил он. Так серьезно, как будто от этого зависела моя жизнь.
- Угу, - кивнул я.
- Юра, это важно! - он заглянул мне в глаза. - Знаешь?
- Да знаю, знаю!
- Не пренебрегай!
Я взял у него пачку, быстро сунул себе в карман и хотел уйти, но Андрей остановил за руку.
- Юр, - снова очень серьезно начал он. - Это правда важно. Ты можешь не думать ни о чем, но одно правило запомни: только с презервативом! Только, Юра!
- Да понял, понял! - ответил я.
Мне тогда так врезался в душу его серьезный тон. Так врезался, что в тот вечер и с тех пор каждый раз, каким бы пьяным не был, я никогда не забывал надевать презерватив. Танька даже как-то возмущалась, говорила, что все это ерунда и ничего не почувствуешь, но голос Андрея звучал в ушах - как будто предупреждая о смертельной опасности.
Я так ему доверял! Подумать только, а он мне врал! Да еще и оказался в итоге педиком! Даже не знаю, что бесит меня больше, но одно накладывается на другое, и я вообще из этого штопора выбраться не могу.
Понедельник становится днем, когда самое время умереть. Чудо, что я вообще дожил до него. В школе на физре этот мудак Канарейкин как-то странно на меня смотрит и что-то говорит, так, бурчит себе под нос, будто яиц не хватает вслух высказать. И я даже не слышу, что он там бубнит, но моментально выхожу из себя, слетаю с катушек и заряжаю ему скакалкой со всей дури. Прямо по ноге. Он, ясное дело, сразу орет, как будто я ему нож вонзил.
- Заткнись, пидор! - рычу я, сжав зубы от злости.
- Ты что творишь! - подбегает учитель и хватает
