Вечером того же дня мы сидели в моей комнате. Вообще-то Андрей заглянул просто пожелать спокойной ночи, но я так расчувствовался, что никак его не отпускал.
- Расскажи о себе, пап, - сказал я, - расскажи о своем прошлом, о том, кем ты был?
Никогда раньше до этого момента не называл его папой, а тут само как-то вырвалось, бесконтрольно. И я бы даже не обратил внимания, но Андрей, по-моему, после этого "папа" ничего больше не слышал. Он замер и впился сначала в меня глазами, потом перевел взгляд куда-то на стену. Клянусь, у него чуть слезы не выступили, и на секунду мне показалось, что вот сейчас, в благодарность за это случайно оброненное "папа", он может рассказать мне абсолютно все. Все, о чем мы так долго молчали.
- Что ты хочешь узнать? - с трудом выговаривая слова, ответил Андрей.
Было странно видеть его таким, счастливым и в то же время каким-то испуганным.
- Почему ты ушел от нас? Почему бросил маму? - вполголоса спросил я.
Андрей вздохнул. Этот разговор, которого мы успешно избегали, был для него трудным. Не думаю, что он хотел об этом говорить, но деваться ему было некуда. Я ждал ответа.
- Мы были молодыми, - тяжело вздохнул он. - Глупыми, бестолковыми, наделали много ошибок, ни о чем не думали...
- И я ошибка, значит? - передернул, прервав его череду ничего не значащих отмазок.
- Нет, Юр! - моментально вцепился он своими словами в мои. - Ты не ошибка! Не думай даже так! Ты единственное, может, в моей жизни, что не было ошибкой!
- Почему же ты тогда бросил меня? Ни разу не появился? Ни открыток, ни поздравлений! Почему тогда ни копейки не давал? - обвинения вылетали из меня очередью, как пули из автомата, курок которого заклинило. - Мы с мамой кое-как жили, а у тебя-то все в поряде! Чего ж ты не помогал нам? Скажешь, не мог, да? Ну!
Андрей закрыл глаза ладонью, запрокинул голову к потолку. Казалось, я раскрыл сейчас какую-то страшную тайну, которая вот-вот превратила бы его из принца назад в лягушку, и ему жуть как этого не хотелось. Много я понимал тогда! И представить же не мог, что тайна эта меня самого размажет по кровати, как девчонку, обмотает соплями вокруг горла.
- Я всегда давал вам деньги, Юр, - он посмотрел на меня и тяжело сглотнул, как будто ему не очень-то приятно было говорить об этом, как будто даже стыдно. - Я не оправдываюсь, просто так было. Кате... Маме твоей давал. Я не знал, что ты любишь, не мог сам просто купить подарок, поэтому давал ей. И она говорила, что покупала подарки. Я оплачивал твою футбольную школу, Юр, - Андрей чуть не плакал, да и я сам уже был на грани, только бы не разреветься. - Все сборы, поездки в лагеря. Мама не говорила тебе... А я больше ничего и не мог сделать... Хотел бы, но не мог...
- Мог бы, если бы правда хотел! - уже шмыгал носом я.
Мог бы, если бы правда хотел, - повторил я про себя. Ведь мог же! Что за отмазки у него! Что он оправдывается, как ребенок! Какие-то глупости! Что же мама, подарок не могла от него принять, а потом просто от себя подарить! Что же покупала мне вечно какую-то ерунду дешевую! Куда ж девала деньги, если он, в самом деле, их давал! И что же так ненавидела тогда его, и она, и тетя Настя... Я хныкал в подушку и никак не мог остановиться, чтобы выпалить еще порцию застрявших в горле вопросов.
- Почему же мама тебя так ненавидела? - я посмотрел на Андрея.
Он молчал.
- Ты что, был наркоманом тогда? - первое, что пришло мне в голову.
- Нет! - возразил он как-то очень правдоподобно.
- А что тогда? Бухал?
- Юр...
Это незаконченное обращение тоже значило "нет", и тоже в него верилось как-то просто.
- Ты бил ее? - продолжал гадать я. - Ходил по бабам, да? - И это, последнее, показалось мне самым близким к правде. - Ну точно! - Я вытер слезы и сел на кровати. - Гулял, изменял ей, вот мама и не выдержала...
- Все не так просто, как может казаться...
Ну конечно! Вот и крыть ему не чем! Значит, я угадал.
- Бабник! - бросил я ему, снова уткнулся в подушку и отвернулся к стене. - Уйди! Не хочу тебя видеть!
Мне все стало тогда понятно. И про Андрея, и про маму, и почему она его выставила, и почему тетя Настя его терпеть не могла. И ведь не надо было быть сильно умным, чтобы понять. Достаточно было просто посмотреть на Андрея - бабская мечта как она есть: красивый, модный, при деньгах. Как же я, наверное, ему малину испортил своим появлением! Ну и ничего - пусть помучается! Еще скажу, что и нечего даже начинать к нам домой баб своих водить, - думал я. Я представил, что у него наверняка не одна была, и не две. Меня прямо такая злость переполняла, что я, лежа на кровати, бил ногой стену.
После того вечера мы не разговаривали с Андреем два дня. Я ненавидел его и даже сказал, что больше никогда в жизни его "отцом" не назову, пусть даже не мечтает.
- И больше об этом не говорим! - заявил я жестко на третий день за завтраком.
- О чем? - в общем-то, справедливо не понял Андрей.
- О том, как ты изменял маме!
Он кивнул едва заметно и опустил глаза.
Так мы навсегда закрыли тему того, почему и как он нас бросил. Для меня тогда половина мира рухнула, потому что я узнал, что папа не был таким уж конченным подонком и не оставлял нас без денег, что не было никаких "бесплатных мест" в спортивных лагерях, как врала мама, что мама вообще мне много о чем врала. Но и то, что Андрей сильно обижал маму, гуляя, отодвинуло его с линии моего доверия, к которой он успешно приближался последние пару лет. Мама сама себя никогда, как мне казалось, не любила, у
