Когда умерла мама Андрея, он от отчаяния и пустоты просто на стенку лез. Загонял себя работой, как ненормальный, мало спал, бесконечно торчал за компом. Забавно, что отец никогда не учился в художественной школе, но с детства хорошо рисовал. Когда мечты о карьере военного летчика вытеснила паническая боязнь полетов, на первый план вышел художественный талант, который отец до смерти боялся раскрыть перед кем-то, потому что думал - тогда все непременно поймут, что он гей. Вообще, Андрей жуть, как боялся, чтобы только ничего не подумали. Он, мне кажется, даже свои мысли запирал в шкафах. Тем не менее, дизайнер из него уже на начальном этапе выходил отличный. Заказы стали приносить хорошие деньги, а тот его парень ввел Андрея в тусовку. Новые знакомства, вечеринки. С приятелем ничего не клеилось, и почти каждый диалог упирался в тупик скандалов и безосновательных споров. Вскоре они расстались. Андрей не раз и не два изменял ему, не приходил ночевать домой, вел себя черт знает как, и однажды отношениям пришел конец.
- Какая же ты все-таки сука! - прошипел приятель Андрея, с которым они уже некоторое время жили вместе.
- Да неужели! - возразил Андрей. - Ты-то сам просто ангел!
- Я, по крайней мере, открыто не гуляю на стороне...
- Закрыто не считается? - хмыкнул отец. - Не надо строить из себя оскорбленную невинность! Я знаю о твоих связях, о твоих мальчиках. Не будь лицемерной дрянью!
- Тебе на всех и на всё наплевать, да? - продолжал давить приятель.
- Если хочешь, то так, - Андрей накинул куртку и принялся надевать кроссовки. - Не нравится, я ухожу.
- Ну и вали!
Так они расстались. Так потом Андрей расставался со многими.
"Мне хотелось нормальных отношений, с чувствами и взаимным доверием, - говорит отец, - но очень скоро, вращаясь в тусовке, я понял, что это большая редкость. Еще через некоторое время я пришел к выводу, что в среде гомосексуалов это просто невозможно. Все пользовались друг другом, искали связей на одну-две ночи. Все были озабочены только сексом".
С мыслями о сыне, с которым он не может видеться, о серьезной работе, с целями подняться и купить квартиру в престижном районе, ежедневными тренировками и бесконечным вязким тяготением тем, кто он есть, Андрей был мало кому интересен. После того, как им откровенно воспользовались несколько раз, он сам стал цинично использовать других. Он тогда понял, что в среде, к которой он вопреки своим желаниям принадлежал, не было места любви и верности - только сплошной не прекращающийся разврат и бесцельный праздник, как пир во время чумы. Каждый затыкал друг другом дыры в собственной жизни.
За Андреем быстро закрепилась репутация расчетливого и холодного циника. Вместе с репутацией выстроился и стабильный заработок. Отца звали в разные конторы, обещали отличные зарплаты, но он предпочитал оставаться фриландсером и получал в разы больше. Он добился многого за очень короткий срок. Купил квартиру, машину и по-прежнему большую часть доходов отдавал нам с мамой. Его не интересовали законные алименты. Он давал столько, сколько мог - намного больше, чем требовали государственные стандарты. Оплачивал мою футбольную школу, все летние сборы и постоянно снабжал маму деньгами. Куда уж она их девала, я не знаю. Мне кажется, при таких суммах она вполне могла себе позволить быть, по крайней мере, более жизнерадостной. Я не знаю, почему она стала такой, какой стала. Не знаю, на что тратила деньги Андрея, да это и неважно теперь. Важно, что когда отец второй раз пересекся с Владом, это был уже совершенно другой человек.
Они сидели в баре и как будто оценивали друг друга. У Влада тогда тоже была хорошая работа в банке, ему светило повышение. Андрея за глаза многие называли гондоном, потому что он мог выставить любого парня из квартиры сразу после секса даже глубокой ночью. Говорили, что ему на всех наплевать, что он заносчивый бессердечный тип, все покупающий за деньги и все измеряющий деньгами. И это по большей части было правдой. Он открыто пользовался людьми, заводил отношения с несколькими парнями одновременно и не утруждал себя оправданиями. Не нравится - вали, - такой был его девиз в личной жизни. Многие злились на него, многие ненавидели, многие завидовали. Он был молод, хорош собой, имел квартиру в хорошем районе, машину и при этом не ходил каждый день на работу. И никто, конечно, не знал, что несколько дней в неделю он приходил к моему детскому саду, а потом - к школе, и стоял, прислонившись лбом к сетчатому забору, наблюдая за мной.
Они оба с Владом на момент той встречи были достаточно взрослыми людьми, чтобы не строить иллюзий. Иногда оставались друг у друга на ночь, но не намекали на серьезные отношения, не вязали узлов обязательств.
"Было ощущение, - вспоминает Андрей, - что мы как будто присматривались друг к другу, прощупывали, достаточно ли прочный лед, чтобы двигаться дальше".
Как-то на Новый год Влад уговорил отца поехать отдохнуть вместе. Они купили билеты и полетели в Австрию кататься на лыжах. Боязнь самолетов тогда умилила Влада и со звоном расколола репутацию бездушного засранца, которая прочным куполом накрывала Андрея. Эта трещина стала судьбоносной. На третий вечер, за несколько часов до нового года, Влад завел с отцом серьезный разговор, который планировал давно.
- Давай на чистоту, - начал он, - я не хочу с тобой одноразовых отношений.
- Хочешь многоразовых? - съязвил Андрей. - Да уже и так, вроде, затянулось.
- Хочу нормальных, - парировал Влад, как будто не обращая внимания на тон Андрея. - Постоянных отношений.
- А это возможно у таких, как мы? - гнул свою линию отец.
- У каких?
- У педиков, - очень серьезно и холодно ответил Андрей.
- А ты думаешь, невозможно?
- А ты думаешь иначе?
Они говорили очень спокойно, разбавляя холод фраз горячим глинтвейном. Со стороны могло показаться, что они обсуждают прошедший день или местные склоны, но на самом деле в тот момент, в тот самый вечер перед новым годом, решалась вся жизнь моего отца.
- Мне известна твоя репутация... - снова заговорил Влад.
- Вот и прекрасно,
