Я бы и прошла тогда, как обычно мимо, проводив глазами в дальний путь отъезжающий поезд. Но нет. Остановилась. Прислонилась к периллам моста и стала смотреть вниз. Наблюдая, как колеса приходят в движение, как люди суетятся на платформе, машут. Я бы тоже помахала, только вот некому. И дождь меня в тот момент не смущал, хотя он и усилился, а зонта не было. Только капюшон, который накинула до самых глаз. Дождь стучал. А я утонула в лужах раздумий. Тогда ко мне и пришли эти слова. Слова, которые я вывела своим корявым почерком в блокноте, придя домой. Никогда прежде не писала стихи. Да, наверное, и не напишу более. Просто эти слова родились сами собой, и было бы кощунством с моей стороны просто забыть о них. Но они стучали в голове, подобно поезду. Тутух-тутух. С каждым шагом, с каждым преодолённым бордюром и ступенькой. Затем я зашла в квартиру и откину все прочие дела, просто записала это маленькое стихотворение. После чего долго смотрела и прокручивала слова внутри себя. Как заевшая пластинка. Однажды, однажды я умчусь прочь, подобно стаям птиц или ветру.
Стучат поезда по железной дороге,
А сердцу чуть грустно, забилось в тревоге.
-Умчаться б куда-то, где вечно весна,
Где тает, мерцая, в созвездьях луна.
Ты к ветру прижмешься, манимый мечтой.
Средь пасмурных глаз столь наивный, живой.
-Так тихо. Уйдешь, лишь поправив пальто,
Чтоб мысли твои не услышал никто.
День неустанно клонился к вечеру. Я провела по блокноту рукой, наверное, чтобы вновь почувствовать слова и пережить воспоминания, связанные с ними. А затем схватила рюкзак за лямку и подбежала к двери. Замерла.
-Ну же, давай!
Эхо стен ответило мне:
-А нужно ли все это?
Но каждый раз, как я думала, что нет, я останусь, что мне незачем что-то менять, вспыхивали воспоминания.
Поздний вечер. Теплая кровать. Тусклый свет настольной лампы. И я, обнимающая серого пушистого мишку. Сжимаю его так крепко и в то же время нежно. Прижимаю к груди, чтобы он отгонял от меня кошмары. Чтобы я спала так сладко. Мама наклоняется надо мной, целует в лоб. Поправляет одеяло.
-Расскажи мне сказку, - прошу я.
Она смотрит мне в глаза и улыбается.
-Хорошо, дорогая.
Садится рядом на краешек кровати. Осторожно. Смотрит на меня. А за стеной слышен телевизор.
-Суперэго, - начала она, ласково касаясь моих волос, - Для того, чтобы человек эффективно функционировал в обществе, он должен иметь систему ценностей, норм и этики, разумно совместимых с теми, что приняты в его окружении.
Тут в дверях появился отец. Я не увидела его, но почувствовала. Почувствовала его взгляд, его дыхание, его руки, сложенные крестом на груди. Он слушал.
- Все это приобретается в процессе “социализации”; на языке структурной модели психоанализа — посредством формирования суперэго, - рассказывала она.
Я не понимала о чем эта история, но делала умный вид и кивала в нужный момент.
-Суперэго последний компонент развивающейся личности. С точки зрения Фрейда, организм не рождается с суперэго.
Тут подошел отец и подхватил историю:
-Скорее, дети должны обретать его, благодаря взаимодействию с родителями, учителями и другими “формирующими” фигурами. Будучи морально-этической силой, суперэго является следствием продолжительной зависимости ребенка от родителей. Оно начинает проявляться, когда ребенок начинает различать “правильно” и “неправильно”
-примерно в возрасте от трех до пяти лет, - закончила мама. – Прямо как ты, наш майский цветочек.
Она еще раз поцеловала меня в лоб.
-Спи крепко, - пожелали они в один голос и выключили свет.
А я осталась одна в темноте своей комнаты. Впервые в жизни мне стало как-то не по себе находиться в привычной для меня обстановке. Вроде так же комната, но что-то было не так. Тревога. Думала, размышляла, кто же такой этот «Суперэго»? Я сжала покрепче мишку и накинула одеяло повыше. Закрыла глаза. Попыталась заснуть. Но какие-то шорохи раздавались из-под кровати и со стороны закрытого плотными шторами окна.
-Это все воображение, - твердила я себя.
Только ладошки вспотели, и сердце забилось чаще. Мне казалось, что на меня смотрят из темноты, наблюдают. Подкрадывается ближе-ближе. Дикий зверь темнейших из глубин. Я даже почувствовала его мерзкое холодное дыхание, но не решилась открыть глаза. Лишь с головой накрылась одеялом.
А во сне за мной бежал монстр - суперэго. Из чащ дремучих слышен был его злобный вой. Шелест кустов позади. Оскал с бессчетным множеством клыков. И шерстю темною поросшее тело, возвышающееся над землей, словно скала. И где же мишка, когда он так нужен? Я пытаюсь убежать. Бегу, только вот ноги меня не слушаются. Падаю. Пытаюсь встать, но не получается. Тело онемело от страха. Рык загремел в небесах.
-Нет – нет – нет.
Он все ближе и ближе. Монстру - суперэго достаточно одного шага, чтобы оказаться рядом. Заносит надо мной свои когтистые лапы, и… я просыпаюсь в холодном поту от собственного крика.
-Мама? Папа? – Они не подошли. Я была в темноте и не видела для себя выхода. Снова пыталась заснуть. Но оказывалась один на один с суперэго. И так повторялось из ночи в ночь.
Кому еще читали перед сном вместо детских сказок - Фрейда?
Я устала, просто устало слепо идти по тропе, которую для меня прописали родители. Все спланированно, все решено. Я закрываю глаза – ничто, открываю – аналогично. Так пусть же в этом во всем хоть немного будет зависеть от меня. Одно лето, одно единственное лето, но прожитое на моих условиях. И так каждый раз, когда внутри меня говорит то ли совесть, то ли страх, что не нужно ничего менять, - плыви, плыви же по течению. - Я вспоминаю «детские сказки» и многое другое.
-Склониться на колени - это не способ быть свободным, - поет в моей голове Эдди Веддер. И я согласна с ним. Абсолютно.
В кое-то веки сама займусь самокопанием. Без их непрестанного надзора и бесконечных заметок да указаний. Нет. Или лучше просто забуду обо всем. О родителях, о жизни, о себе. Буду никем в стране извилистых путей. И сама выберу дорого, чтобы пойти по ней. Так ненавязчиво. Так необходимо именно мне.
Уверенным движением руки я открываю дверь и перешагиваю порог. Закрываю ее. В голове все кружится и пульсирует. Но я решительна как никогда. Надеваю на плечи рюкзак. И иду
