Люди толпились на остановках. А мы просто шли. Так неспешно. Ведь некуда торопиться. Пока не настали осенние холода, пока ветрами гонимые тучи не разлились дождями, можно было наслаждаться последними теплыми днями. Слушать звуки городских закоулков, стараясь наслаждаться настоящим.
-Давай уедем. Сейчас.
-Куда? – Спросила она.
-Неважно. Куда угодно. Возьмем первые попавшиеся билеты и рванем в неизведанные дали.
Она остановилась и серьезно посмотрела на меня.
-Ты ведь просто не хочешь завтра идти на мероприятие, устроенное в твою честь.
-Да, - признался я. – Не люблю все это. Много незнакомых людей и все что-то хотят от меня, заваливают вопросами и просят автографы.
-Так ведь это хорошо!
-Даже не знаю. Когда я писал – я просто писал. Мне не нужна вся эта пафосная мишура в окружении тех, кто делает вид, что им не все равно. Я их не знаю и знать не хочу. Мне нужна лишь ты. Ведь когда я писал свои никому ненужные произведения, только ты была рядом, только ты меня поддерживала и вселяла веру, что все не напрасно.
-Я и буду рядом. Помнишь? До последней секунды.
Но на душе скреблись коты. Дикие-дикие коты, которые давно облезли, проживая свои дни в картонных коробках за мусорными баками, проклинающие жизнь.
-Как ты себя чувствуешь? - Спросил я.
Она отвела взгляд. Ведь знала, что я, несомненно, увижу правду. Мы так хорошо друг друга знали. И не было никаких секретов.
-Ты уж завтра сходи. Это нужно, просто нужно. Для твоей дальнейшей карьеры.
-Только если с тобой.
-Куда же я без тебя, глупый.
В ее глазах блеснули росинки слез? Или это лишь свет так упал?
-Да и как мы сейчас можем просто взять и уехать? Нас ведь дома Булкин ждет!
Булкин подрос с тех пор, как мы его нашли. Бывало, посмотришь в его глаза, а в них куда как больше осмысленности, чем во многих людях. Умный кот, умный. Ничего не скажешь. Да уж, его-то точно мы никак не сможем оставить. Для нас он стал частью семьи. Успели привязаться к нему. Вернешься домой после беседы с издателями, в голове бардак и ничего больше в жизни-то не хочется. - Перепиши это, переделай то, - тьфу! Настроение не к черту. А он встретит тебя у порога. Посмотрит своими большими глазами, распушит хвост, замурлыкать. Наклонишься к Булкину, коснешься его мягкой шерсти, проведешь рукой. Еще-еще-еще. Ему в радость и у тебя настроение поднимается. Так мало нужно для поднятия настроение. Тепло в мелочах. Но только такие, казалось бы, незначительные вещи и наполняют нашу жизнь смыслом.
Человеку - нужен человек. И кот.
Мы шли по центральной улице. Вдоль бордюров росли все еще зеленые пышные шапки кленов. На некоторых, правда, редкие листья уже стали желтеть. На клумбах росли цветы. Многие завяли, но их зеленые стебли все еще стояли в свете желтых фонарей. Легкие дуновения ветерка пробегались по волосам, а мы шли ему на встречу. Так же, как и многие другие парочки, решившие провести этот вечер выходного дня в прогулке. Множественные магазины мерцали разноцветными витринами. Из мира «заветринья» нас провожали пустыми, грустными взглядами одинокие манекены. Им бы тоже сорваться со своих мест и побежать, чтобы быть свободными, чтобы быть живыми. Но они застыли в одних и тех же позах, рекламируя новейшие веяния современной моды.
Это был один из последних дней, когда все было хорошо. И прокручивая его в памяти, мне хочется вспомнить каждую деталь. Даже саму маленькую, крошечную. Ведь любая частица вырисовывает в моем сознании картину, делает ее более точной. Может, я большую часть вещей просто придумал для себя в будущем, чтобы нарисовать образ того вечера более ярким. Не важно. Это не имеет значения. Я лишь помню, как сияла улыбка, и горели глаза Эльзы после ее выступления в драматическом театре. Ей аплодировал переполненный зал. Вручали цветы, поздравляли. Она была счастлива, а я был счастлив вместе с ней.
-Жизнь прожита не зря. – Сказал она, когда мы уже подошли к подъезду нашего дома и решили еще немного посидеть на лавочке. - И это, наверное, хорошо.
-Вне всяких сомнений!
-Ты не грусти, - прошептала Эльза.
-Не буду.
Наступала ночь и на небе все больше показывалось звезд. Они переплетались в созвездия. В квартирах потихоньку стали выключать свет. Некоторые собирались ложиться спать, другие к этому времени видели уже третий сон. Или четвертый. Кто-то же просто витал в пучине тьмы. Без спокойствия, без сновидений.
А я... Мне пора бы открыть глаза и встретить новый день. Открыть глаза и проснуться. Но я все еще слышу тихое колебание струн в глубине закоулков сознания. Пора вставать. Пора.
***
В душе кричало эхо тысячи вокзалов. И оно не унималось до тех пор, пока я не открыл глаза, чтобы встретить новый день. Только вот эхо не переставало тревожить меня. Давило по ушам вибрацией и тихим знакомым звуком.
-Бзз-бзз-бзз.
Булкин спал в ногах и едва заметно дернул хвостом и ухом, когда почувствовал, что я проснулся. А ведь я так и заснул, сидя за компьютером. Сквозь шторы в комнату пробивался яркий солнечный свет. От ночной бури ни осталось и следа. Я протер глаза и глубоко зевнул. Потянулся. Рукой же нащупал кнопку. Нажал на нее. Компьютер загудел и стал включаться. Мне бы не помешала сейчас кружечка кофе, вот только спускаться за ней на кухню не было никакого желания. Как не было желания ставить чайник, заваривать…нет уж. Голова тем времени все еще хотела упасть на стол и вернуться в страну грез. Вот только грезы по красоте своей ничем не отличались от серой реальности. Ложь, и больше ничего.
Компьютер покряхтел немного и всклочился. А эхо не переставало жужжать в ушах, издавая противный, похожий на комариный писк шум. На столе лежала бумаги. Кое-где, когда выключился свет, я делал ночью пометки. Корявые наброски, обрывки мыслей, фраз для будущего романа, который, я надеялся все же продолжить. Идеи переполняли меня и сейчас. Желание работать не пропало. Смочить горло чем-то горячительным отпало вовсе. День обещал быть продуктивным.
Монитор, программа, сохранившиеся написанные слова. Пальцы касаются клавиш, с одной лишь целю – начать работу. Сразу, пока еще не передумал. Но одна деталь никак не дает мне сконцентрироваться. Мешает. Тревожит. Словно надоедливое насекомое в ночи, когда ты уже выключил свет и лег. Жужжит над самым ухом. И сколько бы ни размахивал руками, тебе его не поймать. Давай, попытайся, ну же!
Я раскидываю в стороны листы. Встаю на ноги. Один тапок куда-то задевался. Булкин неохотно потягивается и отходит от меня в
