Осмотрелся. Все со вкусом было обставлено офисной мебелью. У стены шикарная тахта с туалетной тумбочкой, платяной шкаф, письменный двухтумбовый стол и вращающееся мягкое кресло соблазнительно приглашали к творческой работе. Надежды на прояснение происходящего рухнули. Вместо объяснения главного, добавилось еще более непонятное, сложное и нелогичное. Было ощущение, будто он все больше запутывался в путах гигантского паука, который до времени оставался в тени, выжидая предсмертного конца своей жертвы. Но странно, при виде располагающих к отдыху атрибутов вместо паники у него появилось безразличие. Он устало плюхнулся на тахту, ощутив ласковый комфорт, и впал в забытье. Его больше ничего не интересовало – ни странное превращение окружающего мира, ни причина, по которой изменилось все, ни он лично в новом своем перевоплощении. Вначале он вообразил себя в объятиях своей милой, необыкновенно красивой жены, какой она на самом деле была, потом, осмыслив сиюминутную нереальность, впал в переживание до слез, что, возможно, им больше не встретится. Ребенок, которому не было и года, еще осмысленно не научился чисто произносить слово «папа», останется без Демина-отца, который обязан дать ему начальное направление в жизни. От этой мысли ему стало невыносимо тоскливо, но в эту минуту его насторожил посторонний звук. Он оглянулся и не поверил своим глазам: она вошла, посмотрела на торчащий ключ, повернула его и остановилась у порога. Его любимая Лиля, его жена...
Он вскочил на шаткие ноги. Замер, боясь ошибиться в настоящем, начиная привыкать к предательской фантасмагории. Слова застыли, ими можно было спугнуть явление. Демин молчал, ждал продолжения. Но Лиля подошла просто, словно всего лишь вчера они виделись и пробыли весь день вместе, подняла и положила на его плечи теплые нежные руки, обвила ими шею и прильнула к его губам. Он ответил, как всегда, ярким затяжным поцелуем.
– Как ты себя чувствуешь? Ты сегодня меня порадовал. Наконец ты пришел в себя.
– В себя? – машинально повторил Демин.
– Да. Только на долго ли? В прошлый раз это продлилось всего два дня. Потом ты снова был чужой... Но Главный сказал, что у тебя все пошло на поправку. Я рада за тебя.
– Что со мной, любимая?
– Ты упал с двухметровой высоты, когда вставлял стекло во фрамугу. Помнишь?
– Помню...
– Ну вот. Главный разрешил мне ухаживать за тобой, – она усадила Демина на тахту и принялась не спеша расстегивать пуговицы сперва на его, затем на своем халате.
– А потом? После того, как упал... помнишь?
– Потом оказался на грязной табуретке в этом халате, – он оттянул ворот. Где моя одежда?
– Но это было сегодня. А перед этим ты просыпался и бежал из палаты, тебя не могли остановить, ты врывался в зал, где стеклил и первый раз упал, снова забирался на стремянку и снова падал. Я докладывала Главному, просила его убрать все, но он сказал, что ни в коем случае нельзя изменять обстановку, при которой ты потерял сознание. Эта обстановка тебя должна вылечить. И, кажется он прав.
Демин задумчиво качнул головой:
– Да. Он прав. Но только он одно не учел: я не мог отключиться надолго от падения с такой высоты. Меня чем-то накачали.
Лиля настороженно осмотрела лицо Демина.
– Может быть. Ты где обедал, неужели в нашей столовой?
– В вашей. А где мне обедать? Не идти же в город за несколько километров!
Лиля сокрушенно покачала головой:
– Тогда ты прав. Что-то тебе могли подсыпать. Теперь мне становится ясно. Ну же, любимый, давай. Я тебя хочу. Снимай все, я дверь закрыла, – с этими словами Лиля стянула с онемевшего Демина брюки и повалила на тахту. Демин втянул знакомый, безумно возбуждающий запах любимой женщины, обнял ее ноги и вдруг провалился в бесконечное безумство от непонятных страстных движений, ранее неизведанных, какие Лиля проделывала на нем. Откуда это у нее, у неопытной? Он этим «искусством» не владел ни до, ни после женитьбы на ней. Он и она были друг у друга первыми. Откуда?! От этой мысли он деградировал и, сбросив с себя Лилю, подавлено сел на край тахты.
– Что с тобой, дорогой?
– Ты мне не сказала, как наш сын. Здоров? – чтобы скрыть неловкую заминку, спросил он неожиданно.
Лиля медленно поднялась, заторможено надела халат и только теперь Демин заметил, что кроме халата на ней ничего не было. Это поразило.
– Сколько я провалялся?
– С июня месяца, – глухим голосом ответила она.
– А сейчас?
– Сейчас июль.
– И все это время мы... ты ухаживала за мной?
– Странный вопрос! Ну а за кем же?!
– Где твоя одежда, Лиля? – спросил он, пристально посмотрев ей в глаза. – Ну-ка, иди сюда, – он провел ладонью по простыне возле себя.
Она покорно села рядом.
Он расстегнул пуговицы ее халата. Охватил ладонью грудь, слегка прижал, поцеловал, как он всегда это делал, и обнаружил сбоку небольшое родимое пятно. Это была грудь не его жены!
– Ты мне не ответила, как наш сын?
Лиля помрачнела и медленно стала застегивать пуговицы. Встала, с опаской посматривая на Демина.
– Что скажешь?
– Я не твоя жена.
Демин даже не среагировал. Он как будто это знал.
– Теперь понял. Если бы не твой секс и родимое пятно... Надо было не признаваться. Забрала у меня такой праздник! У тебя даже голос ее. Такое бывает только у сестер от одной матери.
– А ты не знал?
– Что не знал?
– Что у твоей жены есть родная сестра.
Демин отрицательно покачал головой. И снова принял это равнодушно. Теперь подробности, какими бы они не оказались, уже не трогали его. Что-то значительнее их, еще не осмысленное встревожило его.
– Не трудись, Сабуров. Здесь тебя так называют по указанию Главного. Не пытайся узнать правду, дорогой. Потому что и она тоже этого не знает. Нас разлучила судьба еще при рождении. Подкинули меня, двойняшку, бесплодной матери. Впрочем,
