Я шумно выдыхаю с досады, и в тот же миг алтарь с грохотом проваливается через пол, открывая путь в подземелье крепости. Достаю из заплечного мешка маленький факел, почти лучину, и зажигаю его своим огнивом. Такого источника света хватит ненадолго, но большего, как оказывается, и не надо. Под алтарем скрывались ступени, которые приводят меня в меленькую крипту глубоко под землей. Здесь на каменном столе лежит хорошо сохранившаяся мумия, облаченная в доспехи. Высушенное лицо смотрит в низкий потолок черными провалами, а скрюченные руки сжимают на груди клинок, покрытый слоем пыли, но, тем не менее, целый. Неужто, это и есть тот самый Меч? Простой клинок без украшений с маленькой гардой, едва способной защитить пальцы владельца от скользящего удара.
Едва я беру меч, как сухие кисти рук трупа рассыпаются пылью. Следом начитает разваливаться проржавевший доспех. Некоторое время пустые глазницы еще смотрят вверх, а потом череп проваливается сам в себя, подняв небольшое облачко праха. А меч — цел и невредим. Я стряхиваю с него пыль и обнаруживаю блестящий клинок, простую, но удобную рукоять, острейшую заточку — будто за этим оружием ухаживали каждый день. Что ж, для Меча Мечей не удивительно обладать чудесными свойствами.
С клинком в руке я выхожу обратно в зал. Там меня уже ждет мой Враг. Высокий и статный мужчина стоит возле входа в храм, сжимая в правой руке меч, а в левой небольшой круглый щит. Длинные светлые волосы его собраны в хвост, а аккуратно постриженная борода обрамляет красивое и строгое лицо. В зыбком полумраке Дол-ун-Скара трудно разглядеть его глаза, но я удивительно ясно ощущаю на себе его взгляд. Меня терзает мысль, что я уже видел где-то это лицо, но сейчас нет времени задумываться над этим, да и света в зале храма не хватает, чтобы разобрать отдельные черты. Грудь воина защищена пластиной из толстой кожи, а вот руки открыты, демонстрируя развитые мускулы и несколько замысловатых шрамов.
— Приветствую тебя, Враг мой, — произносит мужчина. — Наконец, мы встретились.
— Беги прочь, Враг, — отвечаю я, — И останешься жив.
Смеется. Поудобнее перехватив меч, он идет на меня. Только тут я обращаю внимание, что его клинок — брат-близнец того, который лежал в подземной крипте. Два воина — два меча — две силы. Свет и Тьма привели своих избранников на бой. Нам нет нужды представляться друг другу, не надо искать причины для конфликта, не нужно оскорблять или дразнить соперника. Эта схватка была предначертана нам давным-давно, и самые жизни наши были лишь тренировкой перед нею. Отбросив все сомнения, я устремляюсь навстречу Врагу уверенным и размеренным шагом.
— Готовься к смерти, Воин Тьмы! — восклицает противник и наши клинки сталкиваются в первый раз.
Мне недосуг обращать внимание на его лживые речи. Мечи-близнецы поют, ударив друг о друга. Они встретились через пять сотен лет разлуки и теперь жаждут битвы. Если подумать, то сейчас именно они сошлись в схватке, а не двое воинов, которые шли к этому всю жизнь. Эти Мечи были врагами на протяжении тысячелетий, что значат простые человеческие жизни рядом с таким сроком? Я покоряюсь воле своего клинка и начинаю смертоносный танец.
Мой Враг силен и искусен. Никогда еще у меня не было столь опасного противника. Даже княжич Горт оказывается на его фоне несмышленым оруженосцем. Но и я за прошедшие годы стал куда сильней того паренька, что бился на Кынском мосту.
Схватка длится не дольше минуты, но сил она требует больше, чем часы иного боя. Враг бьет так, как не стал бы никто иной. Его клинок всегда оказывается там, где его трудно ожидать и лишь моя ловкость позволяет парировать его удар своим мечом или кинжалом, который я взял в левую руку. Мой Меч тоже не занят одной лишь защитой. Он усердно ищет бреши во вражеской обороне, пытается просочиться в любую щель. Но там всякий раз оказывается щит Врага или его клинок.
Боги свидетели — мне нравится этот парень. Вот настоящий боец, каких не сыщешь во всем белом свете. Единственный, кто действительно может сравниться со мной. При других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями. Эх, сколько славных подвигов мы совершили бы вместе! Никто и ничто не смогло бы устоять против нашего искусства и нашей ярости. Но мы — лишь орудия в руках богов, и древние Мечи жаждут крови. Только один из нас выйдет из Дол-ун-Скара живым...
И это должен быть я! Слова учителя Сина звучат в моих ушах: это не тот бой, чтобы сражаться. Это бой, чтобы победить. И если в защите противника нет слабых мест, а его атаки точны и выверены, то именно в этом надлежит искать его слабость — в его мастерстве и безошибочности. Но если я, якобы случайно, откроюсь для атаки, то Враг без сомнения заподозрит в этом ловушку. Он прочитает мои движения на несколько шагов вперед и будет точно знать, что случится, если он поддастся на провокацию. А поэтому надо попытаться встроить ловушку в ловушку, так, чтобы противник был уверен, что все идет по его плану и все мои движения укладываются в его предположения, а я сам не сумел правильно просчитать движения Врага.
Перезвон стали утихает на время. Мы кружим друг вокруг друга по залу храма, который все более наполняется утренним светом. Вот-вот взойдет солнце, а судьба мира еще не решена. Именно в этот момент у меня появляется мысль, как победить. Я ухмыляюсь:
— Последний шанс, Враг мой! Сдайся, и уйдешь живым. Я лишь хочу защитить наш мир, а чего хочешь ты?
— Спасти его от Тьмы! — восклицает противник и вновь бросается в атаку.
И тогда я вижу его ловушку. Он раскрывается, убеждая меня атаковать. Брешь в обороне едва заметна. Только по-настоящему опытный боец увидит ее и, тем более, попытается использовать в своих интересах. Это его способ заманить меня, дав мне понять, что эта ошибка случайна, что никто не стал бы намерено открываться лишь на такое ничтожное мгновение, что этим практически невозможно воспользоваться.
Я бросаюсь в атаку, навстречу ловушке, которую мне приготовил мой Враг. И тут же вижу его план. О, он совершенен! Задуманная им контратака безупречна и смертоносна — иной и не жду от столь умелого бойца. Угодив в ловушку, я уже не в силах ничего изменить. Все, что могу — это немного изменить положение своего тела, так чтобы
