Мой клинок пролетает возле самого его горла, лишь чудом не дотянувшись до цели, а его Меч в следующий миг, описав красивую дугу, отсекает мне правую руку почти по локоть. Воспользовавшись мой беззащитностью, Враг крутится вокруг себя и наносит добивающий удар, пронзив мне грудь. Его план сработал целиком и полностью, ведь он был идеален. Но именно тут я затаил свою ловушку. Противник не посчитал нужным вернуть на место щит, который я отвел в сторону при своей атаке. Зачем, если соперник уже побежден?
Моя левая рука устремляется вверх и узкий клинок кинжала входит под подбородок светловолосого воина, пронзая его голову насквозь. Левый глаз Врага мутнеет и поворачивается в сторону, а правый — смотрит на меня с изумлением. Едва я выдергиваю кинжал обратно, как противник падает на пол к моим ногам.
Я победил.
На подгибающихся ногах отхожу к стене и сажусь на пол. Холодный камень приятно холодит спину, в глазах темнеет. Боли нет, лишь пустота и разочарование. Вся моя жизнь была ради этого момента, но теперь, когда цель достигнута, я не чувствую удовлетворения. Этот мужчина, павший от моей руки — это единственный человек, который мог бы меня понять, ведь он прошел через то же самое. Но я только что убил его. Причем Меч Мечей оказался лишь орудием, которое помогло мне, но даже не он нанес финальный удар. Я был не прав, думая, что являюсь лишь его слугой. Меч, каким бы древним и заколдованным он не был, всего лишь проводник для силы и мастерства воина, который держит его в руке. Двое являются воплощением высших сил, а одинаковые Мечи служат лишь одной цели — сделать так, чтобы противники встретились.
Син появляется в храме почти тотчас же. Со скоростью недоступной обычным старикам, он устремляется ко мне, уже снимая с себя кожаный пояс. Сделав петлю, он накидывает ее мне на культю и принимается затягивать жгут.
— Ты мог бы обойтись и без этого, — ворчит старый учитель.
— Прости, — говорю я. — Ты сам сказал, что этот бой только для того чтобы победить. И я сделал это!
— Но какой ценой?!
— Именно такой, какой было должно, — я умолкаю на время, а потом спрашиваю Сина. — Учитель, мой Враг сказал нечто, что я не могу уразуметь.
— Я слышал, — бормочет старик. — Я был за дверью и все слышал. Он сказал правду.
— Как такое возможно? Всю жизнь ты готовил меня к спасению мира, а он утверждает, что спаситель — это он, а я — Воин Тьмы. Неужели мы изначально были на стороне зла?
— Зла? — учитель затянул пояс на моей руке, остановив кровь. — Кто говорит о зле или добре? Эти абстрактные понятия здесь ни при чем. Понимаешь, это длится с первых дней мира. Каждые пятьсот лет двое воинов сходятся в поединке. Свет и Тьма сражаются их руками за власть на миром. Две тысячи лет назад Свет уступил и Воин Тьмы одержал верх. Миропорядок, существовавший тысячелетиями пал. Великий катаклизм уничтожил все, что было построено людьми. И после этого на руинах старого мира появился и развился новый. Мы все живем в мире Тьмы и не ведаем иного.
— И если бы я проиграл...
Син обеими руками берется за рукоять меча, все еще торчащего из моей груди, и выдергивает клинок. Крови почти нет, ведь в этом месте моей груди уже давно лишь пустота, которую семь лет назад лекарь стянул умелыми швами. Вновь моя анатомическая необычность спасает меня от смерти. Может ли быть совпадением то, что две эти схватки оказались так схожи по своему течению, хоть и различны по итогам?
— В этом случае, — говорит старик, отирая Меч о рукав, — новый катаклизм прокатился бы по всем землям людей, сметая все, что мы отстроили за два тысячелетия. Но этого не случится ни — благодаря тебе — сегодня, ни через пятьсот лет. Воины Света в Светлом мире были почти непобедимыми защитниками. Они знали, за что сражаются, что берегут, и бились так, как нам и не снилось. Но теперь, они оказались в роли врагов, штурмующих чуждый им мир. А эта позиция не очень подходит Рыцарям Света, а потому, они заведомо слабее тех, кто бьется за Тьму. Впрочем, судя по тебе, этот парень был близок к тому, чтобы победить, чтобы обречь мир на погибель.
Медленно-медленно я поднимаюсь на ноги. Голова кружится, а в глазах темно, но мне удается устоять. Покачиваясь, подхожу к поверженному Врагу, лежащему в луже крови. Воин Света. Он же знал свою роль, свое предназначение. Учитель скрывал правду от меня с понятной целью — чтобы я не боялся своей участи избранника Тьмы. Но этот человек наверняка знал правду, и знал что будет, если он достигнет своей цели. Он шел, ведомый судьбой, несмотря на то, что его действия уничтожат мир. Он готов был пожертвовать всем ради победы. Или нет...
И тут память моя с необычайной ясностью подсказывает, где мне довелось видеть лицо моего врага.
— Нет! — выдыхаю я. — Все не так! Я вспомнил: этот человек был секундантом у Горта семь лет назад! Боги не приводили его на битву из дальних земель и из-под чужого солнца. Он родился и вырос в тех же краях, что и я, и знал — за что сражается и чем дорожит. Мы оба очень изменились за прошедшие годы, но он узнал меня. А я не смог сделать этого раньше. Он видел мое тогдашнее поражение и знал, куда вонзился кинжал княжича, и сегодня ударил меня в то же самое место. А это означает: он понимал, что я переживу удар! Моя ловушка в ловушке оказалась именно тем, к чему он меня вел. Этот человек встроил свой трюк еще глубже, заставив меня поверить, что я сделал все правильно. Он не хотел побеждать, потому что знал, чем это грозит миру!
— Ты в этом уверен?
— Да! Мир Тьмы будет вечен, потому что Воины Света не готовы обрекать на смерть и лишения тысячи людей, даже если они служат другой силе. Воин Тьмы всегда дерется только за себя и своих близких, а потому нам плевать на все остальное человечество. А мой враг думал о благе всех людей и не хотел уничтожать мир, даже если тот стал царством Тьмы. Пусть это и глупо, но достойно уважения.
— А ты, как погляжу, стал философом!
— Ну, — я демонстрирую учителю окровавленную культю.
