Чужая луна светила равнодушным светом, замок молчал, и вокруг стояла такая же тягостная тишина.
Я хочу убежать… Но куда и зачем? Кто ждёт меня в моём городе? Меня – ту, которая я сейчас? У меня нет там дома, нет работы, нет родных и близких людей. Там меня ожидают лишь одиночество и нищета. Жизнь в какой-нибудь ночлежке… Ни одна подруга не узна́ет меня, коль уж не узнала родная мать… Впрочем… Меня узнала тётя Клаша, и, может быть, она пустит меня пожить в своём маленьком доме на Упряжной улице?.. А где я буду работать? Петь я больше не могу… Я снова горестно, прерывисто вздохнула. Нет, такая жизнь не устроит меня – она принесёт лишь боль. Получается, Рене не оставил мне выбора. Все концы обрублены, и возвращаться мне некуда. Он отнял у меня не только молодость. Вместе с нею, получается, ушло всё. Вот если бы… Если бы вернуть её обратно!.. Но как её вернуть? Может быть, как в сказке – если меня-старушку полюбит и поцелует прекрасный принц?..
Испытание не длится днями – оно исчисляется годами…
Я вновь вспомнила таинственный предмет, похожий на пинцет – тот, которым Ксавье с Аурунтамом трижды укололи меня. Может быть, этот пинцет имеет и обратное действие? Уже не впервые мне приходила в голову эта мысль. Однако маленький импресарио, владелец загадочного чемоданчика, был нечастым гостем в замке. С того момента, как я в первый раз подумала о волшебном пинцете, он не появлялся здесь ни разу.
«А вот от Ксавье и Аурунтама тебе не отделаться…» - вспомнила я фразу Рене.
Значит, в субботу он появится – чтобы сопровождать меня в город, а попросту – чтобы шпионить за мной. И может быть, у меня будет возможность остаться наедине с жёлтым чемоданчиком и вытащить оттуда пинцет…
Вытащить пинцет, украсть парик – всё это мне ужасно не нравилось, но другого выхода я не видела.
Но если меня никто не ждёт… И даже не знает обо мне… Я должна написать письмо о том, что со мной случилось, и передать человеку, который узнал меня в новом облике – Юре Каверину. Старушка не в счёт, она плохо видит, даже в очках, да и не поймёт, пожалуй, что к чему в моей бессвязной речи…
Я вспомнила, как резко взглянула на тётю Клашу мама, когда та попыталась робко возразить, что я – это я, а вовсе не сестра Агнесса из психушки, нескромно называемой санаторием…
Взяв ручку и лист бумаги, найденные в тумбочке, я села за столик и принялась быстро писать письмо. В нём я без утайки рассказывала Юре обо всём, что произошло.
«Вот такие ужасные события приключились со мной, - завершила я свой печальный рассказ. – Это кажется невероятным, но всё же той старухой, которую Вадим отшвырнул с порога «Рио-Риты», была я! Я не знаю, где нахожусь (знаю только, что не в Испании), но предприму всё возможное, чтобы сбежать отсюда. Прошу тебя, Юра, поверь мне и вызволи из этого плена! Помоги!»
Подумав, я добавила на всякий случай: «На улице Упряжной, 39 находится дом моей няни Клавдии Петровны. О нём никто не знает, и если мне каким-то образом удастся вернуться в наш город, там я смогу скрыться от посторонних глаз, пока мы с тобой не придумаем, как быть дальше... Буду ждать тебя в этом доме. С надеждой… Марина».
Сложив листок вчетверо, я сунула его в кармашек халата.
Вдруг где-то совсем близко раздался странный шум. Я очнулась от своих раздумий и увидела, как вереницей поднимаются к небу лебеди.
Несколько прекрасных белых лебедей. Вернее – я прищурилась – пять белых и два чёрных лебедя. Куда это они собрались на ночь глядя?.. Последний чёрный лебедь, пролетая мимо моего окна, вдруг вывернул шею и посмотрел на меня влажными умными глазами – совсем как человек…
Я вздрогнула. Похоже, и птицы здесь непростые…
Крыло чёрного лебедя дрогнуло, и из-под него вылетел какой-то маленький предмет и с лёгким стуком упал прямо мне под ноги.
Изумлённая, я подняла его. Это было прелестное зеркальце в серебряной оправе. Удивительно, как оно не разбилось о каменный пол балкона…
Когда я выпрямилось, лебедей уже не было.
Крупная дрожь внезапно сотрясла тело.
Дрожа от страха и холода, я вернулась в комнату.
Нырнула в постель и натянула одеяло до подбородка.
Пусть поскорее настанет суббота!..
С раннего утра в субботу Мишель нарядила меня, причесала и дала в руку сумочку.
- Здесь расчёска и пудреница, мадемуазель.
Взгляд её будто проходил сквозь меня, и я подумала, что она, наверно, даже видит зеленоватую стену комнаты.
Внизу, как я и ожидала, передо мной предстал Аурунтам - маленького роста, пухленький, в костюме, застёгнутом на все пуговицы. В руке его был неизменный жёлтый чемоданчик.
Где лежит волшебный пинцет… - подумала я.
- На прогулку собрались, госпожа? – ухмыльнулся он.
Я быстро отвела взгляд от чемодана, чтобы он не догадался, что я проявляю к нему усиленный интерес, и нацепила на лицо улыбку.
- Как видите, дражайший.
Вместе с ним мы вышли за ограду, уселись в кабриолет, где нас уже ждал Ксавье, и отправились к Розе.
Особняк художницы и её русского супруга, как выяснилось, находился всего в двадцати минутах езды и выглядел значительно менее представительно, чем замок моего престарелого жениха. Это был низкий каменный дом, окружённый заросшей травой. «Похоже, садовника у них нет… - подумала я, - Роза всё время ваяет шедевры живописи, а муж барабанит…»
Вышедшая на звонок Роза выглядела, как всегда, дорого, но безвкусно. Увидев меня, она на мгновение задохнулась, словно ей перекрыли кислород.
- Это я, Мари, - поспешно пояснила я, чтобы рассеять её сомнения.
Она отшатнулась. Глаза непонимающе блуждали по моему лицу.
- Мари? Ты?.. Что с тобой?
- Это такая игра, - проскрипела я. – Грим и одежда старухи. Я люблю выдумывать что-нибудь необычное…
Тёмная горечь захлестнула меня при этих словах.
Роза шумно выдохнула, потом пожала плечами.
- Над тобой поработал великий гримёр, - сказала она, наконец. - Ни за что бы не узнала тебя! Шмотки могла бы надеть и поновее, а не эту грязную ветошь.
Я была одета в дорогой бежевый плащ, но промолчала. Я ещё раз убедилась в том, что другие видят невзрачную и отталкивающую картину.
- Не пригласишь на минутку?.. – попросилась я робко.
Роза помялась, но всё же прижалась к стене и пропустила меня в дом.
Внутри стоял какой-то особый запах – масляных красок, смешанных с острыми
