- Эх, Валентин, добрая душа. Не шмыгай за меня так, не сморкайся в полотенце чистое, гад!- хрипит Петрович.- Я выкарабкаюсь.
И стал Петрович рассказывать, что с ним произошло:
- Вчера, когда я вас с работы пораньше отпустил, прихожу домой, гляжу на дверь:
Что такое? Моя эта, или не моя квартира? Девяносто девятая же надо мной, через три этажа! И тут соображаю - подшутили какие-то, сволочи. Я в квартиру, а тут - звонок в дверь. Открываю - мужик на пороге: амбал шесть на девять.
Вламывается тот без приглашения и давай меня бить без предупреждения. Я кричу: «За что»! «За то, что ты,- говорит он,- с моей женой снюхался. Она во всём призналась. И адресок мне твой сообщила». Сказал и в окно меня - швырк. Я уже в полёте кричу: «Дурак! Моя квартира шестьдесят шестая, а не дев...»
Не докричал я, что хотел. Потому что асфальт меня встретил. Не ласково. Хорошо, кто-то «скорую» вызвал, и хорошо, что моя квартира на третьем этаже, а не на шестом как у девяносто девятой. И вот я здесь. Эх, узнаю кто надо мной подшутил - убью чесно слово.
Петрович закончил свой рассказ. Я закусил губу. А Валька, брызгая слезами, признался во всём. Ну и дурак! Потому что Петровича тут же в реанимацию увезли. Еле откачали.
Но теперь Петрович на ногах. И мы с Валькой круглую смену на ногах. И ещё: были мы когда-то высо… высоко... квалифицированными слесарями, были у нас с Валькой пятые разряды, а теперь - вторые. Я попробовал перевернуть пятёрку вверх ногами, действительно - перевёрнутая пятёрка походит на двойку. Так что шутить, ребята, с умом надо.
Новый вид
- Валь, ты спишь? Спит... Вот, пришла же в голову мысль, на ночь глядя. Почему так говорят: курица - не птица, баба - не человек? Хорошо, допустим, баба не человек. А кто она тогда? Енот-полоскун? Тепло. Слониха? Ну, в общем-то, правильно. Кобыла - во! Потому что всё время пашет, хотя бывает и не пашет. Всё время. Пила? Нет - рыба-пила. А причём здесь рыба? Рыба - существо немое, а эта без конца: кар-р-р! кар-р-р! Может всё просто: баба - это кобыла-полоскун из семейства каркающих. Нет, мне всё-таки кажется слово полоскун - оскорбительным. Блин! Баба, кто ты? Дай ответа. Не даёт ответа. Не даёт!
- Я щас так дам!
- Ой! Это я во сне, Валя. Приснилось чёрте-что.
- Спи немедленно!
- Ага, сплю... Баба - это мужаедка.
- Кто мужаедка?! Ты сам - животное, которое капусту трескает в нашем огороде.
-... Аграфена Казимировна что ли - соседка наша?
- Щас прихлопну как муху! Мне завтра на работу рано вставать!
- Я сплю, Валя, сплю. Му - жа - хло - пка.
- Да будешь ты спать, или нет, пустобрёх алкогоидный?! Тьфу на тебя!
- Мужаплюйка.
- Заткнись, водкажруй!
- Мужакляпка.
- Что ты там сказал? Не поняла, говори громче!
- Мужакляпка из семейства глухо-слышащих, но громко-каркающих.
- Не поняла. Говори громче, я сказала!
- Точка. Спи, Валя. Спи, родная. Ты у меня самая красивая, самая добрая. самая умная. Ты, Валя, человек! Спи.
- То-то. И ты давай - спи. А то пну!
- Я сплю, Валя, сплю... Мужакляпка кривоногая... Ой-ё-ёй! Хр-р-р!!!
- Фу-ух! Вроде угомонился. О, как храпит. Гимадрилчик, ты мой, амбредышащий из семейства рукозадых. Кстати, вот почему говорят: мужик должен быть чуть симпатичней обезьяны? Хм, пришла же в голову мысль, на ночь глядя...
Сволочь!
Токарь Тутункин влетел в цеховой душ и стал осматриваться, но как-то странно он осматривался - он постоянно тёр глаза.
- Эй, мужики! Направьте, в пустую кабинку! Чёрт, ничего не вижу. Скорей, помогите кто-нибудь!
- Вообще-то это не мужская душевая, а женская,- подала я голос.
- Да-ну?!- Тутункин весь превратился в удивление и инстинктивно прикрыл причинное место мочалкой.
- И вообще-то здесь никого кроме меня нет, Федя,- добавила я с такой томностью на какую только могла быть способной.
- Точно - кроме тебя никого нет?- осторожно спросил Тутункин и часто-часто захлопал ресницами. И вот, наконец-то, он проморгался. Он дико обрадовался этому и, увидев окутанное горячим паром голое женское тело, воскликнул:
- Так это ты, Наташка?!
- Я,- отозвалась я манящим эхом.
Тутункин затушевался:
- Понимаешь, Наташка, крановщица моя любимая, припозднился я.
- И я... припозднилась.
- Ага. Я станок прибирал, без защитных очков, идиот, ну и пыль мне глаза набила: не вижу ничего, хоть тресни. Вызвонил я коллег своих: Тряпичкина с Кукиным. Довели они меня до раздевалки, раздели и в душ впихнули. Ах, черти! Значит они меня вместо мужской в женскую душевую привели. Ах... А чё вода кругом, пар?
- А это я пооткрывала горячую воду, люблю, знаешь, с парком мыться, Федя,- с жаром произнесла я.
А ещё я подумала; «Три ведра грязи в обеденный перерыв на его станок вывалила. Защитные очки в конце смены, как последняя воровка украла. С девчонками договорилась, чтобы не мешали. Тряпичкину и Кукину по пятьсот рублей заплатила! И всё это, получается, зря?!»
- С парком? И я люблю - с парком. Так, говоришь, кроме тебя здесь никого нет?- Тутункин обнадеживающе кашлянул в кулачок.- Тогда я пристроюсь, Натаха? По-быстрому?
- Конечно, пристраивайся, милый,- прощебетала я.
И он пристроился. В кабинку - самую дальнюю от моей. Моется. Сволочь!
Игра длиною в жизнь
- Этой ночью мне, наверное, не уснуть, как хорошо... Милый, давай поиграем в города.
- Родная моя, ты прямо как маленькая. Ну, давай. Москва. Тебе на А.
- Архангельск. Тебе на К.
- Киев.
- Сочи.
- А почему Сочи-то?
- А потому что в Сочи, любимый, мы познакомились.
- Тогда, Нижний Тагил.
- А почему Нижний Тагил?
- А потому что здесь мы поженились, любимая. И здесь мы теперь живём.
- Тогда... Поскрепухинск!
- Э, не понял, сладкая моя?
- Завтра к нам моя мама приезжает - в гости, из Поскрепухинска. Я же сама из этого города. Забыл, сладкий мой?
- А, ну, милости просим, милости просим.
Спустя пять лет.
- Что-то не спится. Может, в города поиграем?
- Никак моя жёнушка детство вспомнила.
- Ну.
- Ладно. Москва. Тебе на а.
- Архангельск.
- Киев.
- «Кулинария»!
- А причём здесь «Кулинария»?
- Притом! Я тебя просила после работы зайти в «Кулинарию» - купить торт? У ребёнка завтра день рождения!
- Знаю - помню, три годика. Завтра и куплю, успокойся... Ёжик!
- Кто ёжик, какой ещё ёжик?
- Я сегодня ему ёжика купил. Живого. В кладовке сидит, смешной такой.
- Какой ты всё-таки у меня хороший. Ах да, совсем забыла... Поскрепухинск!
- Господи!
- А как же завтра без моей мамы, дорогой?
- Ну да, ну да...
Спустя ещё десять лет.
- Ах, какая ночь, с улицы весной пахнет, тихо... Слышь,
