- А у нас в роду у всех лбы были и есть крепкие. Вон, бабка моя, та, бывало, так молилась, лбом половицу вышибала! А я, к примеру, могу лбом доску из забора выбить.
- Всего досочку? Фи-и.
- Ну, если надо, могу и забор целиком уронить. Вам какой?
- Спасибо, пока никакой. Я же говорила, будет весело! Вась, а как нынче живётся сельскому труженику?
- Нормально живётся. Да если нас от семечек очистить, да водку нам, вместо сивухи, нормальную продать...
- Кстати, Вась, у тебя бригада-то пьёт?
- Пьют. Но - только после работы. Либо до... Во время работы ни-ни.
- Василий, однако, в твоей бригаде все хлеборобы выполняют по две-три нормы. Чем ты вдохновляешь ребят на такие подвиги?
- А по старинке - кулаком. Два раза врежу - две нормы, три – значит, будет три.
- А лбом не пробовал?
- Лбом? Не-е, убью - лбом.
- Я же говорила, будет весело! Вась, а ты вот всё пашешь, пашешь...
- Жну.
- ...?
- Сейчас - жну.
- Поняла. Что уж ты думаешь, я в сельском хозяйстве ничего не понимаю. Вася, какая у тебя машина? На какую за свою жизнь нажнал?
- У меня? "Беларусь".
- А у меня джип. «Дискавери». Мы, кстати, на нём к тебе приехали. На служебной газели в такую глухомань не добраться же. Вась, скажи, а вот мины, оставшиеся с войны, или там трактора, с прошлого года забытые, не попадаются в полях, а? Сейчас совсем будут весело!
- Ну, если и попадаются - так что? Да моей бригаде любые препятствия по плечу! Я приказал всё сметать на своём пути, вместе с хлебом конечно, значит сметут. Да, кстати, а вы свой джип новенький где оставили?
- Джип? В поле... Ой, мамочки! До свидания, дорогие телезрители! Степан, мать твою, бросай камеру, бегом к джипу!
-...Бегите-бегите, только вряд ли успеете, я сегодня малость перестарался с вдохновением, так что мои ребята не то, что джип, танк по зёрнышкам раскатают. Пойду, посмотрю - там, наверное, такое веселье!
Раздаётся страшный скрежет железа.
Гело. С Марса
- Я уже был под шефе, когда ко мне домой инопланетяшка заявился. Сам весь зелёный, лысый, с рожками на зелёной лысине - сантиметров по десять. С порога представился:
- ГЕло. С Марса.
- Николай,- говорю.- С пружинного завода. Прошу на кухню, Гело с Марса.
Сели мы на кухне: выпиваем, закусываем. Тут заявилась моя жена: усталая, нервная, но красивая, как всегда. На кухню зашла и сразу давай кричать:
- Опять пьёшь?! И с кем пьешь?! Он же совсем зелёный!
Я говорю:
- Во-первых повод - сегодня первое апреля, день смеха, а это какой-никакой а праздник, во-вторых - он не такой уж и зелёный...
- Вот именно,- подал свой противный голос инопланетяшка.- Мне триста лет. И хотя я зелёный, но уже лет сто как женат.
Она ему:
- А скалочкой за сказочки не хошь?!..- И размахнулась, да призадумалась, не ударила - это она рожки у него углядела. Нормальные рожки, не рога какие-нибудь. Пружинки железные - сантиметров по десять. Люся моя подобрела:
- Да-а-а! Вижу что женат, потому и рогат.
Тут моя благоверная села с нами, выпила, познакомилась с этим Гело. Ещё выпила, запричитала:
- Ой! Жалко-то тебя как! И зелёный-то, какой! И жена-то тебе изменяет!
А сама его по рожкам при этом гладит, гладит. Смотреть противно: у этой руки в солидоле, а тот балдеет. Вдруг Люся говорит мне:
- Слышь, муженёк. Ты бы сбегал ещё за водкой. Как-никак гость у нас. Редкий.
- Не понял,- говорю.- Ты сроду меня за водкой не посылала!
Короче, ревность во мне взыграла. И тут я по столу кулаком - бах!
- Хватит,- говорю,- водки! И гостю пора домой, на Марс. Тебя проводить?- спрашиваю инопланетяшку.
А этот Гело как будто меня не слышит. Вперился пьяными глазками в мою Люсю и вешает ей лапшу своим противным голосом на уши: мол, горы там у него на Марсе вот такой вышины, реки вот такой ширины, крокодилы, бегемоты... Ну, тут я совсем закипел, сгрёб его... Что теперь со мной будет, господин полицай? И как насчёт межпланетного конфликта?
-...Кхе! Полицейский. Кхе! Межпланетного конфликта не будет, Николай. А вот пятнадцать суток тебе будет. А инопланетянину - твоему приятелю Олегу, слесарю пружинного завода, с кем ты, кстати, в одной бригаде работаешь, -больничный дали, без оплаты.
Я понимаю, он первым стал чудить: подстригся под Котовского, зелёнкой себя измазал, рожки к присоскам приладил. Но зачем живому человеку эти самые пружины в голову вкручивать, а?! Сквозь присоски.
Ладно. Твоё счастье, что он не имеет к тебе претензий, говорит, что первое апреля, пошутить просто хотел, а тут жена твоя... Короче, освободишься, помиришься с ним и с женой. Чтоб всё было по-людски, понял?!
- Понял. По-людски. То-то я смотрю - рожки знакомые: пружинки - сантиметров по десять. Ну, Гело - Олег. Эх, Люся...
Перевёрнутые цифры
Шутить, ребята, тоже с умом надо. Мы тут с дружком моим закадычным, Валькой, в честь первого апреля подшутили над Петровичем, мастером нашим. Теперь не рады. А вроде бы безобидное дело провернули - при помощи отвёртки взяли да и перевернули на двери квартиры Петровича номерок: было 66, стало 99. Вот, думаем, придёт Петрович с работы, глянет на дверь и удивится: Что такое? Моя эта, или не моя квартира? А потом поймёт, что это шутка, посмеётся от души, человеку весело станет.
Только получилось всё не так, как мы думали. Получилось так, что Петрович из-за нашей шутки в больницу попал. Узнали мы с Валькой про эту беду и сразу же, после смены, в больницу - нашего любимого мастера навестить. Медсестра нас не пускает, кричит: «Да вы что! Да вы что! Человек в ужасном состоянии!» Ладно Валька догадался - шоколадку с собой прихватил, ну и денег. Мы ей шоколадку и деньги, она нас - к Петровичу.
Заходим в палату - уууу! Вы когда-нибудь мумию видели? Так вот мумия выглядит лучше. Встали мы возле койки, и вдруг к Петровичу сознание вернулось. Смотрит он на нас отрешённо и говорит слабым голосом:
- А-а, это вы, слесаря мои, высо... высоко... квалифицированные.
- Петрович, что произошло с тобой?- спрашиваю я, выкладывая на тумбочку фрукты.
- Ни фига хорошего,- отвечает зло Петрович. А у самого глаза в слезливой пелене. Шутников развелось. Узнаю кто это сделал - убью.
- Да ты расскажи толком, что случилось,- говорю. А Валька, смотрю, уже пот с лица вытирает,
