Итак. Дуэлянты взяли в руки пистолеты и заняли позиции. Кстати, была зима, падал снег. Был чудный день, лесной чистый воздух внушал радость к жизни. Хотелось жить!
Между ними было ровно двадцать четыре шага, отмеренных мной.
- Господа! Не хотите ли примириться, - предложил я.
- Ни в коем случае!- заверещал Конский. - Только стреляться! Причём предлагаю уменьшить расстояние между нами на... двенадцать шагов!
- На двенадцать?- усмехнулся Аголицын,- С двенадцати шагов пусть дети стреляются! Я предлагаю стреляться... с восьми...
-Ха-а-а-а!!!- после некоторой паузы нервно заржал Конский.- А я не буду стреляться с восьми, я буду... с шести!
- С четырёх!- рубанул Аголицын
- Ха-а-а-а!!!- вновь заржал Конский. - С трёх!
Я посмотрел на второго секунданта, тот держался за сердце. Мне и самому становилось дурно от такой «торговли», но она продолжалась.
Аголицын сквозь зубы:
- С двух!
Конский:
- С одного!
Аголицын:
- С полшага, милостивый государь.
И тут я не выдержал и закричал:
- Стоп! Господа гусары, дальше торговаться некуда, поэтому прошу стреляться... с полшага! Точка!
Дуэлянты со мной согласились. Я отмерил полшага, начертил на снегу саблей две черты и объявил:
- Господа! Приступайте!
Дуэлянты сошлись и упёрлись дулами своих пистолетов друг другу в животы.
- Конский, стреляйте первым,- обречённо сказал Аголицын.
- И стрельну,- брызнул слюной Конский.
Внимание! Барабанная дробь. Конский взвёл курок и... тут... мать его! Конский решил поиграть в благородство. Ба-бах!- он выстрелил в воздух.
- Ваш выстрел,- напомнил я Аголицыну.
Аголицын тоже: ба-бах! - в воздух.
Я, почуяв неладное, взглянул на второго секунданта. Тот лежал на снегу, на спине, раскинув руки, словно Христос. Как потом выяснилось - он умер прямо на месте, от разрыва сердца.
- Господа,- просипел я,- дуэль завершена....
Но дуэлянты уже меня не слышали, они обнимались.
Дома я подошёл к зеркалу, я был белый как лунь.
Вот такой случай был, милый корнет. А вы говорите, быть секундантом - штука безопасная...
Седой не по годам поручик, закончив свой рассказ, принялся по новой набивать трубку. В камине трещали дрова, безусый корнет плакал навзрыд как ребёнок.
Спиридон и Родион
Несколько месяцев назад от Спиридона ушла жена, к другому.
Слава богу не нажили детей и денег, так что делить было некого и нечего, но была любовь, по крайней мере с его стороны, поэтому Спиридон загоревал, на несколько месяцев впал в депрессию, запил. Кстати, на этой почве он и познакомился с Родионом - непонятного возраста парнем, придурковатым малым, безумно честным и безумно одиноким. Родион прилепился к нему словно скотч, репей, клей "Момент". Кого он видел в Спиридоне? Что он себе напридумывал? Придурок - одним словом.
Итак: несколько месяцев Спиридон находился в депрессии, пил, но вот туман рассеялся и, как говорится, наш герой возродился из пепла. Он выкинул из головы, а заодно и из своей квартиры всех Родионов, устроился на работу - обратно на родной молокозавод снова тем же водителем погрузчика, стал подумывать о своём будущем.
Несколько месяцев Спиридон не знал по нормальному женщин, он либо ничего не помнил, либо ничего не было вообще, да и не очень-то он хотел и мог заниматься любовью с женщиной без ни то что любви, но хотя бы симпатии к ней. Обретя вкус к жизни, он надеялся встретить ЕЁ, и вот, кажется, встретил - упаковщицу мадам Валентину. Разведёнка, без детей, смазливая, высокая, в голосе.
Это должно было случиться сегодня вечером. Закончилась смена, Спиридон ждал автобус в большой компании таких же, как он работяг. Несмотря на конец августа и приближающийся вечер было жарко. Вдруг чей-то зыбкий голос прокричал его имя, потом ещё раз, Спиридон нехотя оглянулся. Раскрыв объятья, к нему проталкивался до боли знакомый человек, в недавнем прошлом бессменный собутыльник по имени Родион.
- Ну, ладно, обниматься не будем,- неласково встретил Родиона Спиридон.
- Ладно, не будем. Но руки-то друг другу пожмём!
Худые пальцы Родиона до хруста сжала клешня Спиридона. Родион почему-то был трезв.
- А я вижу - стоишь,- дуя на пальчики, затараторил тот.- Дай, думаю, подойду. А я ведь тебе должен. Помнишь, занимал у тебя сотню до десятого? Сегодня десятое.
- Только месяц другой.
- А ты всё такой же - ворчунчик. Сейчас...- Родион сунул руки в карманы джинсов, достал руки из карманов джинсов.- Сейчас,- он лихорадочно обшарил карманы видавшей виды джинсовой куртки. Родион покраснел до мочек ушей.
- Потом отдашь,- отмахнулся Спиридон.
- Как же так, с утра положил, приготовил так сказать.
- Да забудь ты, прощаю.- Спиридон рванулся к подошедшему автобусу.
Дорогой он не думал о Родионе, он думал о том, что как только доберётся до дома, сразу сварганит какой-никакой салатик, достанет из холодильника бутылку сухого, разогреет курицу. Мадам Валентина будет довольна.
Спустя пару часов в квартиру Спиридона робко позвонили. Для мадам было ещё рановато. У порога стоял Родион. Жутко взволнованный, он улыбался и прятал глаза.
- Вот, думаю, нехорошо получилось. Долги ведь надо отдавать.
Спиридон, что-то пережёвывая, уныло почесал грудь, прикрытую одной майкой.
- Что ты суетишься в самом деле? Я подожду. А лучше не отдавай вовсе. Я же сказал, прощаю.
- Да что ты, так нельзя. Минуточку,- Родион торопливо вывернул один карман, другой. Этих карманов на нём было как листьев на дереве, и шуршал он ими и пылил точно дерево у дороги.- Я же помню - зашёл домой, положил в карман, приготовил, так сказать.
Родион расстраивался на глазах. Спиридон занервничал:
- Родион, я сейчас занят. Приходи... потом. Иди, иди.
- Господи, да что это со мной?- сильно разочарованный в себе, Родион отправился восвояси.
На этот раз Спиридон подумал о нём: "Вот же приставучий, гад." Подумал и забыл, и побежал на кухню - переворачивать шипящие куски курицы.
Прошло ещё немного времени, и вот этой самой курицей Спиридон наконец-таки угощал долгожданную мадам Валентину. Они выпили сухого, они наелись. Спиридон включил дивиди, по просьбе мадам поставил эротику. Они уже расположились на диванчике, у них уже кое-что назревало и вдруг, в дверь настойчиво позвонили.
Спиридон, заправив рубашку в брюки, рванул на себя дверь и едва успел отпрыгнуть. Родион упал плашмя на спину вовнутрь квартиры. К сожалению, он не убился. Он оттолкнулся ногами от порога и и проехал на спине по линолеуму аж до самой комнаты.
- А вот и я!- воскликнул Родион, раскинув руки. Он был пьян. Закатив глаза, так, что они оказались у него на темени, он увидел мадам и тут же вскочил на хромающие ноги. Мадам, завернувшись в плед, что некогда прикрывал диванчик, прижалась к стене.
- Прошу
