В Жене от этих слов все заклокотало от возмущения. Этого она никак не могла принять.
— Так что же, людям следует вообще бросить заботиться друг о друге? Родителям, бросать детей там, где они и родились, и идти по своим делам, пускай сами выползают? Службы скорой помощи и пожарных упразднить, пусть каждый выживает сам? А тебе тогда, следовало оставить меня в покое, а не помогать мне спастись, что же ты, тоже лишаешь меня важного урока? А знаешь, что, высади меня прямо сейчас!
Н не пошевелился. Лицо у него выражало какое-то мрачное веселье.
— Если ты позволишь мне возразить, я скажу вот что: не путай гиперопеку и помощь. Взрослые заботятся о детях, пока те не формируют самостоятельную личность, помогая им в этом, а не подавляя. Хотя, должен признать, не все справляются с этой задачей, но и это тоже урок. Медицина и спасательная служба, это не один человек, это сила. Такая же сила, как та, что вызывает несчастные случаи и пожары. Люди, которые там работают, выполняют свой долг по уравновешиванию добра и зла, и пока они в рамках этого долга — гиперзабота об одном пациенте для них ошибка, которую им не должно допускать. Я спасаю тебя потому, что ты пришла просить меня о помощи, а когда мага о чем-то просят, он должен сделать то, что в его силах, чтобы помочь.
— Даже чужой человек на улице если к тебе подойдет?
— Тем более если так. Любая ситуация, это урок, и маги это понимают. С любой ситуацией нужно справляться, надеясь извлечь этот урок. А просьба о помощи в магии — это общепринятая формула разрешения на магическое воздействие. Пока ты не согласишься, маг не имеет права что-то делать с тобой.
— А как же порча? Сглаз или приворот? На это-то точно никто согласия не дает.
— Ты сейчас говоришь об инструментах черной магии, когда я говорил о белой. Черным, конечно, безразличны все те вещи, о которых я сейчас разглагольствовал.
— Ты меньше всех похож на белого мага.
Н перевел на нее взгляд черных, с золотой искрой, глаз и улыбнулся, обнажая острые клыки:
— Сочту за комплимент.
Спустя много километров, начало светать. Женя не помнила, спала она, или бодрствовала. Н вел машину молча, не показывая ни утомленности, ни усталости. Женя подумала, мельком, а спит ли он когда-нибудь.
Через какое-то время, машина съехала с шоссе на дикую, заросшую с обеих сторон дорожку. В предрассветном сумраке, Женя видела только густую зеленую листву, окружавшую их с обеих сторон. Ветки кустов и деревьев часто царапали бока машины. Спустя двадцать минут, тропинка стала совсем непроезжей и Н остановился.
— Дальше пойдем пешком, — сказал он, помогая Жене выйти из машины. Все ее тело затекло от долгой неподвижности.
— Где мы?
— У входа в сад. Дом за ним, — невозмутимо ответил Н и, прихватив большую сумку, единственный их багаж, пошел вперед. Женя оглядывалась по сторонам. Это совсем не походило на сад. Вокруг разрослись кустарники, тянулись вверх высокие деревья, росшие безо всякой видимой системы, трава кое-где достигала пояса. Опустив взгляд она заметила, что в тропинке, по которой они шли, угадывалась выложенная булыжниками дорожка, кое-где было видно, что трава пробивается между камней. А спустя несколько минут, Женя увидела сквозь деревья небольшую, заросшую травой поляну, и в середине поляны неработающий фонтан, с каменным ангелом. Женя остановилась, рассматривая лицо статуи, красивое, глядящее сверху вниз, будто бы с укоризной.
Задним числом она подумала, что это, должно быть, какое-то дворянское имение, заросшее и одичавшее. Кто еще станет ставить в саду такие статуи. Вид у фонтана был очень старый.
Н встал у нее за спиной, проследив направление ее взгляда.
— Кому это место принадлежит? — спросила она, оборачиваясь к нему.
— Оно принадлежало одному моему старому другу. Теперь о нем помню только я да… — он не закончил предложения. Взгляд, которым он смотрел на ангела, был затуманен, словно он вспоминал что-то, оставшееся в далеком прошлом.
— … впрочем, теперь только я. Пойдем, — сказал Н и повел ее дальше по тропинке.
— Мы здесь надолго?
— Как получится, но на самом деле, нет, не думаю. Проклятье, которым в тебя метнули, действовало в радиусе города, поскольку те, кто это сделал, видишь ли, не знали, у кого артефакт, знали только, что он где-то в городе, потому радиусом действия была задана Москва. Вне ее ты в безопасности, а проклятья такого рода работают не больше полутора суток, как правило этого достаточно, чтобы жертва погибла от несчастного случая.
— Зачем им моя смерть? Как им это поможет найти артефакт?
— Видишь ли, твоя смерть им была и не нужна. Это явилось этаким отчаянным актом, который, тем не менее позволил бы обнаружить тебя по происходящим вокруг бедствиям. Сейчас, все кто участвовал в наложении проклятья прилипли к интернету и новостям, чтобы как можно быстрее отследить источник всех несчастий и скорее броситься в ту сторону, пока тебя не убило.
Деревья неожиданно расступились и перед ними вырос невысокий двухэтажный дом. Крыльцо было украшено колоннами, крыша — темно-зеленая под стать растительности вокруг, а стены, когда-то снежно-белые, теперь посерели и покрылись мхом и плющом, но дом до сих пор производил впечатление величественное и изящное.
— То есть, они бы спасли меня?
— Не обманывайся на их счет, да спасли бы, но чтобы после этого сразу убить, — Н. достал из кармана большой серебряный ключ. Женя засомневалась, что замок не заржавел насмерть, но ключ мягко щелкнул и без труда повернулся.
— Проходи пожалуйста… они спасали бы, но не тебя, а артефакт, его нельзя извлечь из мертвого тела. В процессе извлечения, ты бы неминуемо погибла. Не так уж много умельцев, которые могли бы сохранить тебе жизнь при этом, и, если уж на то пошло, в черте города это было бы невозможно сделать, с тем проклятием, которым тебя наградили.
— То
