Оставив «Цзо-И» за кормой подбирать уцелевших японских моряков, «Полярный лис» набравший уже восемнадцать узлов, за считанные минуты нагнал активно горящий «Чаоюн», который, потеряв управление, ушел с прежнего курса, ведшего к устью Ялу. Этот небольшой китайский крейсер, что по всем параметрам уступал даже русским мореходным канонеркам, как и его систершип, принял на свою немолодую и многострадальную шкуру слишком много фугасных снарядов. И, судя по тому, что пламенем была объята абсолютно вся верхняя палуба, об оказании помощи или спасении его экипажа нечего было и думать. Вообще, у всех видевших вблизи этот плавучий костер не возникало сомнений в отсутствии живых людей на борту, ибо выжить в таком пламени представлялось попросту невозможным. И мало того, что корабль фактически уже был обречен, его вдобавок все еще обстреливали с японского штабного судна. Правда, огонь этого вспомогательного крейсера был настолько малоприцельный, что у наблюдавшего фонтаны воды от падений снарядов Иениша возникали немалые сомнения по поводу выучки японских артиллеристов. А говоря открыто, он вообще сомневался, что к орудиям этого мобилизованного парохода приставили подготовленных артиллеристов, а не первых попавшихся под руку матросов.
Впрочем, сам «Сайкё-Мару» тоже не мог похвастать хорошей жизнью. Оказавшись в гордом одиночестве против китайских броненосцев и крейсеров, он превратился в мальчика для битья, на котором китайские артиллеристы решили отыграться за все предыдущие неудачи, как их самих, так и Бэйянского флота. И только факт наличия у китайцев большей частью обычных бронебойных болванок, а не фугасных снарядов, позволял этому вооруженному грузопассажирскому пароходу все еще существовать. Так, прямо на глазах русских моряков залп правой башни главного калибра китайского флагмана лег точнехонько в борт судна, оставив в нем два аккуратных входных и столько же выходных отверстий. Но становящийся все более похожим на кусок швейцарского сыра, с разбитой вдребезги рубкой и управляемый исключительно работой машин «Сайкё-Мару», имея ход в десять узлов, минута за минутой отрывался от броненосцев, не способных после многих лет службы в китайском флоте и полученных повреждений дать более восьми узлов. К тому же многочисленными всплесками, встававшими у борта оказавшегося крайним с правого фланга «Чжэньюаня» крейсера отряда вице-адмирала Ито давали знать о своем неминуемом приближении.
Все еще пытавшиеся сохранить подобие строя китайские корабли принялись, кто как мог, разворачиваться в сторону подходящих крейсеров противника, окончательно ломая никем не контролируемый строй, а на перехват живучего парохода устремился «Полярный лис», которому разборки с японскими крейсерами были полностью противопоказаны. В отличие от китайских кораблей, основу его боезапаса составляли как раз фугасные снаряды, да еще снаряженные мелинитом, а не дымным порохом, как в системах предыдущего поколения. Памятуя о гигроскопичности взрывчатых веществ, применяемых русским флотом в будущей войне с Японией, Иван убедил Иениша в необходимости сохранения определенного уровня влажности в артиллерийских погребах и уже смог наблюдать в действии штатно взрывающиеся снаряды. Хотя мелинит в этом плане отличался от пироксилина в лучшую сторону, имея главным недостатком склонность к подрыву при взаимодействии с металлами, в результате чего образовывалось сверхчувствительное соединение – пикраты. Но подобное могло произойти лишь со временем, либо по причине заводского брака при лужении снарядов изнутри. К счастью «добровольцев», подобные проблемы обошли их стороной, и в ответ на неприцельный огонь из 47-мм и 57-мм пушек Гочкиса, открытый с борта транспорта, уже успевшие отличиться канониры носового орудия с третьего выстрела поразили пароход в корму, уничтожив прямым попаданием единственное 120-мм орудие, что так и не успело сделать по минному крейсеру ни одного выстрела. После чего принялись засыпать «Сайкё-Мару» двадцатикилограммовыми фугасами, выпуская по восемь снарядов в минуту. Можно было стрелять и быстрее, но Иениш приказал беречь боеприпасы, и потому каждый последующий выстрел производился только после тщательного прицеливания, благо дистанция в семь кабельтовых позволяла хорошенько рассмотреть как саму цель, так и воздействие на нее снарядов. Получив не менее десятка попаданий в многострадальную корму и не менее десятка очень близких разрывов, несомненно раскачавших или прорвавших часть листов обшивки, пароход заметно осел в воду и принялся выкатываться в неуправляемую циркуляцию.
– Этак мы весь боекомплект израсходуем, прежде чем потопим его, – покачал головой наблюдавший за избиением «младенца» Иениш. – Как вы полагаете, Николай Михайлович?
– Полностью с вами согласен, Виктор Христианович, – кивнул находившийся в боевой рубке Лушков, исполнявший на крейсере обязанности вахтенного начальника и офицера в одном лице. – Разве что вплотную подойдем и проделаем с десяток пробоин пониже ватерлинии.
– Уж больно долго возиться придется, – скривился Иениш. – А у нас четыре японских крейсера на подходе. Так что лучше отработаем миной. Зря, что ли, их тащили с самой Балтики? Прикажите минному отсеку готовить одну рыбку к пуску. Углубление выставить в один метр. Пароход идет практически пустым. Вон как высоко сидит в воде, несмотря на повреждения.
– Слушаюсь, Виктор Христианович, – пусть спускать приказы командира ниже по инстанциям являлось прерогативой старшего офицера, в бою вряд ли кто-нибудь принялся бы разглагольствовать на этот счет, и потому ни Лушков ни кто-либо другой не выразили недоумения. Да и не являлись они более действующими офицерами Российского Императорского флота, чтобы продолжать неотступно следовать заведенным в нем правилам.
С дистанции в один кабельтов, чтобы не тратить дорогостоящее изделие попусту, «Полярный лис» выпустил одну самоходную мину и тут же принялся отворачивать влево, чтобы пройти за кормой обреченного транспорта, где уже были выбиты все ведшие беспокоящий огонь малокалиберные скорострелки. Несмотря на множественные дефекты и отказы самоходных мин, в этот день все пущенные в ход и достигшие бортов противника сработали как надо. Прямо по центру «Сайкё-Мару» поднялся огромный столб воды, и в потроха судна хлынул сметающий все на своем пути обжигающе холодный поток. Не являясь боевым кораблем от рождения, «Сайкё-Мару» не мог похвастаться такой же живучестью, что крейсера сходного водоизмещения. Гораздо меньшее количество отсеков и водонепроницаемых переборок способствовали быстрому распространению воды внутри корпуса и затоплению все нового пространства. Вот только это же обстоятельство спасло судно от опрокидывания на борт, что, весьма вероятно, произошло бы с боевым кораблем. Разливаясь вполне равномерно по отсекам
