Возможно, потребуется срочно уходить, и тогда спускаться придется на хранящихся в тревожных запасах тонких шнурах. К ним прилагаются особые перчатки, но и с ними спуск будет очень непрост.
Хотя цитадель делает все, чтобы, оказавшись в ловушке или просто задержавшись с возвращением на базу, мы не испытывали особых неудобств. Наши полевые куртки можно развернуть в просторные плащи, из которых легко собирается палатка. Однако я свою куртку оставила в селе, на башне, уходя, как думала, на полчаса.
– Жаль, нельзя брать в поле безразмерные кошели, – вздыхал однажды Эстен, когда нам пришлось по воде уходить от огромной стаи крысаков и пережидать их нашествие на насквозь мокром островке.
Тогда мне тоже было жаль, ведь в его кошеле хранился большой походный шатер и запас теплых вещей, еды и сладостей. Пришлось как-то случайно попасть с Эстом на королевскую охоту.
Но с тех пор знаю точно, что это невозможно. Все подобные сундуки и кошели – просто маленькие порталы, и каждый привязан к камере в особой башне цитадели. Именно поэтому их считаное количество, и они доступны только самым знатным лордам да старшим магистрам. Лично мне Стай давал свой кошель временно. Но самое главное – действуют они лишь на Тезгадоре. Так как только у нас имеется надежная сеть портальных башен, поддерживающих уверенные пути для переходов и почты.
– Здесь чисто, – бдительно оглядев все углы, сообщил Ренд, сбросил куртку, развернул и застелил темную от времени лавку: – Устраивайся. Тебе нужно полежать.
– А ты?
– Поищу выход…
Мне хотелось сказать, чтобы он не ходил, я уже проверила. Яма надежно накрыта сеткой, на этот раз с довольно крупной ячеей. А над ней развернут купол щита, и он тоже тянет в себя энергию. Но немного слабее нижнего, и значит, оставшихся запасов магии мне хватит часа на два… или меньше, смотря как придется тратить.
Но я смолчала, послушно села на скамью и некоторое время, пока он упорно лазил в зарослях хмеля вокруг хижины, безропотно ждала.
– Ты заметила, – вернувшись, спросил напарник, – что наверху почти нет паутины?
– Да.
– Как думаешь, почему?
– Щит тянет энергию. А они выращены с помощью магии, – выдала я первую пришедшую в голову гипотезу.
Заботы пауков меня сейчас не волновали нисколько.
– Неверно, – возразил он и тут же ответил на свой вопрос: – Тут почти нет еды. Сквозь дыры сети могут проникнуть только мелкие грызуны, но большим паукам ловить их нелегко. И невыгодно.
– Внизу полные чаны, – буркнула я и почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
Хорошо, что нам нечего есть… хотя, боюсь, теперь я надолго потеряю аппетит.
– Вот именно, и хотелось бы понять, где тот маг берет для них еду? И как управляется с этим в одиночку? Или хозяев все-таки несколько? А главное, зачем им столько пауков?
– Ренд… извини, но мне эти пауководы абсолютно неинтересны. И противны. Я их считаю монстрами наравне с винтами и кабаняками. Мне совершенно не важно, почему и ради чего они убивают детей. Главное – они на это способны, и значит, не заслуживают никакой жалости. Если бы сейчас у меня был полный резерв, я попыталась бы преобразовать щит, добавив своих заклинаний и установок.
Вот зря я так сказала… но поняла это лишь в тот миг, когда командир расстегнул ворот рубахи и снял с шеи несколько амулетов, вместе с королевским медальоном.
– Бери, попробуй.
– Ренд, а может, не нужно?
– Назови меня Райвенд, и я подумаю.
– Хоть сто раз. Райвенд, Райвенд… подумал?
– Ты сказала всего два раза… будешь должна, – лукаво усмехнулся он и, сразу став серьезным, уверенно заявил: – Но попытаться подключиться к щиту было очень хорошей идеей, поэтому я подумал и решил, что для нас это шанс. И для детей… заморозка действует всего три-четыре часа.
О них он мог и не напоминать, я и так не забывала ни на минуту. И потому молча взяла амулеты, вернув лишь королевский.
– Бери. – Ренд почти насильно втиснул его мне в руки. – Тебе ведь не важно, принц я или нет?
– Абсолютно, – подтвердила я, только теперь припомнив, что утрата амулета может привести напарника к потере титула. – Но ты сам…
– Уже равнодушен, – презрительная усмешка на миг исказила его губы, – после того как родная мать выставила на аукцион, словно редкую, но ненужную безделушку.
– Ладно, – согласилась я, про себя решив, что постараюсь обойтись без энергии этого амулета.
– Только, Элни, я должен предупредить… он защищен от чужих. Кроме меня лишь пятеро самых близких людей могут брать его безнаказанно.
– Но ведь я уже взяла? – недоверчиво переспросила, глядя на мирно лежащий на ладони медальон.
– Я попросил магистров цитадели… на всякий случай… – несчастно глянул на меня напарник, закаменел скулами и отвел взгляд, – провести над ним ритуал и дать тебе допуск… как моей невесте.
Пару минут я озадаченно смотрела на него, не веря своим ушам, надеясь, что сейчас он засмеется и объявит это заявление розыгрышем. Но Ренд молчал, с каждой секундой мрачнея все сильнее.
И мне почему-то вдруг стало очень отчетливо понятно, что это вовсе не шутка и не хитрый ход, призванный подкупить меня или очаровать. А ответственность и забота командира, не пожелавшего иметь более мощную защиту, чем у подопечных. Еще было ясно, почему он пытался защитить меня: я же отношусь к женщинам и детям, которых всегда спасают первыми. Но представить оставленного на растерзание монстров Эстена оказалось очень обидно.
– А как же Эст? – не выдержав, все-таки спросила я.
– Элни… – без стеснения облегченно выдохнул Ренд и тихо засмеялся: – А я уж испугался… Эст тоже может взять этот медальон. Мы с ним провели обряд братания.
– И ее величество… – Мне сразу стала ясна еще одна причина королевской ненависти.
– Узнала, – процедил он с презрением. – Два часа объясняла, с кем мне выгоднее дружить. А ведь знаешь, Элни, за друга я должен благодарить тебя. До того момента, как заинтересовался вашими странными отношениями, я не видел в нем ничего особенного. Эст казался мне обозленным, обиженным на всех, высокомерным и упрямым бастардом, не желающим понимать своего места в придворной иерархии.
– Не верю, – мотнула я головой. – Ты не такой… ты внимательный и умный.
– Спасибо, любимая, – снова засмеялся Ренд, – ты хорошо меня знаешь. Такого, каким я стал за эти годы… но тогда я был другим. Избалованным обожанием, подарками и вседозволенностью спесивым подростком. Поверь мне, это страшная сила, способная любого превратить в монстра. Мне повезло, что Альгерт прекрасно это понимал и всячески подкалывал меня, стараясь разбудить во мне бунтаря и тем самым вырвать из-под гнета материнского обожания. Отец мне тоже очень помог… но окончательно я понял, каким хочу стать, после того, как ближе узнал Эста и тебя. Хотя должен покаяться – я долго подозревал тебя в хитроумной интриге и прямо говорил об этом Эстену.
– Не ты подозревал, – возразила я, точно зная, что права. – Это мнение ее величества, а она умеет донести до всех свои взгляды сотней разных
