Передаст.
Всенепременно.
Глава 45
Глава 45
В огромной парадной зале собралось народу преизрядно. И Лизавета сполна ощутила на себе пристальное это внимание. Вот кто-то пялится через стеклышко лорнета, вот наклоняется, бросает слова, навряд ли добрые. кивает, кривится в улыбке. Кто-то, не скрывая ленивого любопытства, разглядывает конкурсанток и одинаковые их наряды, вне сомнений, станут хорошим поводом для насмешек.
- Улыбайтесь, - велел князь, который вновь нацепил обличье человечка ничтожного, и теперь, кажется, сполна наслаждался спектаклем. Он шел, слегка прихрамывая, сутулясь, то и дело спотыкаясь. И создавалось престранное впечатление, будто бы это Лизавета тянула за собой его, а не наоборот.
Князь передал Лизавету фрейлине, незнакомой, но с лицом одновременно строгим и усталым, а напоследок сказал:
- Не вздумайте разгуливать в одиночестве...
- Вы ведь навестите меня? - тихо поинтересовалась Лизавета, а фрейлина сделала вид, будто не слышит этакого возмутительного предложения.
- Если приглашаете...
И усмехнулся этак, с пониманием. Вот что за человек! У нее щеки вспыхнули, наверняка сие не осталось незамеченным.
Стоило князю удалиться, как Марфа Залесская бросила:
- Могли бы кавалера поискать поприличней, - она сама в синем платье с белым воротничком гляделась юной и прелестной, и наверняка без труда сыскала бы кавалера, а то и двух или трех, и потому на девиц попроще, с запросами невеликими, взирала с искренним недоумением.
- Мне и такой сойдет, - примирительно отозвалась Лизавета. И поискала взглядом Одовецкую.
Или Таровицкую.
Или Авдотью... правда та, похоже, запаздывала. И... надобно будет предупредить, а то ведь... нехорошее предчувствие шевельнулось в груди и притихло, когда Авдотья решительным широким шагом вошла в зал.
- Боже, до чего груба... - прошептала Марфа. - Как она вообще сюда попала...
- Призраки говорят, - Снежка возникла за спиной и коснулась золотых волос девицы, - что красота скоротечна...
Та побелела и...
- Призраки? - шепотом поинтересовалась Лизавета.
- Они и вправду говорят. Иногда. И бывает, что даже со мной, - Снежка по-прежнему глядела мимо людей, будто задумавшись о своем, важном. - Но люди говорят больше. И часто - пустое... ты знаешь, здесь стало больше призраков. Я их чувствую, но они прячутся.
- И что делать?
Та пожала плечами.
- Искать... сегодня... им плохо, я слышу. Они взывают о помощи, но я не уверена... - она покусала губу. - Мне, наверное, нужно кому-то рассказать.
Ага, и Лизавета даже знала, кому именно.
Однако затрубили трубы, золоченые двери распахнулись, пропуская Ее императорское Величество.
- Кто-то хочет нарушить правильность мира, - голос Снежки был едва слышен. - А у меня от этого голова болит.
Его императорское Высочество спустились в подземелья.
Не в те, которые были знакомы и дворцовой челяди, почитай, обжиты, заполнены, что винными бочками, что копчениями, что иным каким хламом, который люди полагали нужным. И даже не в те, что находилась под опекою особого ведомства, использовавшего оные подземелья для собственных, порой не самого приятного свойства надобностей. И даже не в те, что находились ниже, словно бы отделяя мир людской от иного.
Лешек потянул воздух, сыроватый, отчего-то пропахший колбасами и еще копченою рыбой, но все равно затхлый, гниловатый.
Остановился.
Сила позвала. Она, древняя, пропитавшая стены дворца, волновалась. И это волнение Лешек ощутил наверху. Оно мешало сосредоточиться на делах нынешних, заставляя прислушиваться к себе и к этой самой силе.
Что-то было не так.
Крепко не так.
Но где?
- Показывай, - велел Лешек, приложивши ладонь к скале. Поморщился лишь, когда отозвалась она тяжелым гулом да и куснула за руку. Кровь вошла в камень и камнем же стала.
А он...
Он теперь видел эти подземелья. Версты коридоров, перепутанных, перевитых. Каверны пещер. Подземные озера и серые глыбины льда, лежавшие там, верно, от сотворения мира.
Лед Лешека интересовал постольку-поскольку, а вот то, другое, нарушившее равновесие, весьма даже. Он потянулся следом за нитью железной жилы, что пролегала в камне, порой ныряя в глубину, порой проступая на поверхности.
Вилась.
Кружила.
Лешек следовал, подспудно отмечая, что путь весьма даже знаком.
- Вот же ж, - сказал он сам себе, останавливаясь на пороге ритуального зала, - и на тебе... чтоб тебя.
Огонек на Лешековой ладони перекатывался, то и дело меняя форму. И всполохи рыжие ложились на неровные стены. Темный камень вздыхал.
Жаловался.
Он помнил многое, и то, как вгрызались в него кирки обреченных, и как раздирали заклятья, как уродовали, ровняли, пробивали один коридор за другим. Пойдешь налево, выйдешь к сокровищнице, снизу аккурат, но потолок и сама она защищена плотным коконом сторожевых заклятий. Пойдешь направо - окажешься на берегу реки, и там, в неприметном грязном домишке сыщется и одежда попроще, и документы, и деньги.
На всякий случай.
Пойдешь прямо...
...лучше не идти, ибо и те, кто примерял Шапку Мономахову были людьми не самых чистых душ. В полукруглой зале с оплывшим, будто оплавленным неведомою силой потолком, огонек почти погас. Но Лешек поднес его к факелу, и тот вспыхнул, а следом и другие, из вечных.
Сила загудела, отзываясь.
Здесь еще висело эхо самых первых заклятий, усмиривших и землю, и людей. Здесь некогда, из крови и камня, создавалась Мономахова Шапка, а после крепилась, причем не единожды. И черный пол навсегда пропитался кровью.
Лешек стоял на границе обережного круга, чувствуя себя еще более неловко, чем наверху. Нелепый костюм раздражал, а сила, позвавшая в подземелья, шептала, уговаривала.
Он ведь имеет права.
И ступить.
И воззвать к ней... и даже приказать. Всего-то надо, что пожелать, и сила исполнит желание... он хочет изменить мир? Изменит. Главное, не бояться... главное...
...не будет больных.
И бедных.
Несчастных...
...живых? Выходит, что так. Силе верить нельзя, и Лешек отступает. А ведь тот, кто разбудил ее, он всерьез полагал, что сумеет справиться?
Лешек отступил. И головой тряхнул, будто избавляясь от паутины наваждения.
- Он убивал их здесь, - от звука голоса темнота волновалась, Лешек покрутил головой, прищурился - факелы подсвечивали гладкую каменную площадку, но стены пещеры оставались в тени. - И души заключал в круг.
Они были рядом, смятенные, несчастные.
...разве Лешек не желает помочь им? Выпустить на волю.
- И тела...
...тела нашлись в боковом коридорчике, одном из многих, которые появлялись здесь сами собой, чтобы после также тихо исчезнуть. Место сие, переполненное силой, было исключительно нестабильно даже в лучшие времена. Ныне же сила пришла в движение, и Лешек старался не думать, чем это обернется.
...дворец просядет?
Или весь город уйдет в болота?
О городе он побеспокоится позже. А пока Лешек осмотрел тела. Холодные. Пустые. Но не тронутые разложением. Нагие девицы не вызывали в нем иных чувств, кроме, пожалуй, некоторой брезгливости.
- Надо будет Митьке показать... их задушили, верно? Верно.
Разговаривать с собою глупо, а вот молчать страшно, хотя
