— Ой, прости… Я подумала, что это кто-то другой.
— Кто? Что за смертник ходит по ночам к моей ведьме? — Охотник все еще прижимал меня к стене, и я чувствовала тепло его твердого, словно отлитого из стали, тела.
Он говорил, касаясь моих волос губами, получалось щекотно и волнительно. И спросонья все еще переполненное негой тело отозвалось на легкие прикосновения. И только мгновения назад пережитый страх не дал растечься лужицей у его ног.
— Боялась, что в дом пробрался одержимый, тот, последний из четверки.
Герман отступил на шаг.
— Этот больше никуда не проберется.
— Вы его уничтожили быстрее, чем ты рассчитывал.
— Он не успел далеко уйти.
Шаловливое настроение испарилось, стоило вспомнить события вечера. Бедный Иракли… Я прерывисто выдохнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
Отойдя в сторону, Герман оказался в пятне лунного света. Быстрым движением стянув черную футболку, тихо позвал:
— Ника, иди ко мне.
Я была рада, что он не погиб, что вернулся домой целым и невредимым. Может, я его и не люблю, но временами с ним очень уютно и тепло…
Поцелуй обжег губы. Под внешним спокойствием охотника таилось пламя.
Нет, мне с ним было не тепло, а очень, очень жарко…
Обнимая собственнически, крепко, будто боясь, что начну вырываться, он осыпал мое лицо легкими поцелуями. Его губы лихорадочно ласкали и жалили шею, ключицу, грудь. Широкие ладони гладили спину, задирая шелк ночной рубашки. Вскоре она и вовсе куда-то улетела, сдернутая быстрым движением. Я слышала прерывистое дыхание Германа, чувствовала его нетерпение. И то, что он был без ума от меня, будоражило в ответ.
Когда его неутомимые губы коснулись впадинки на моем животе, ноги подкосились.
Подхватив меня на руки, Герман глухо прошептал:
— Ника, сердце мое.
Опустив на кровать, прижал к матрасу сильным телом и замер. Можно лишь догадаться, что он пытался свыкнуться с темнотой и рассмотреть выражение моего лица.
Я с трудом переводила дыхание под его тяжестью, и в то же время ощущения будоражили, зажигая кровь. Есть нечто порочно-волнительное в том, чтобы оказаться в полной власти опасного мужчины и при этом глубоко в душе понимать, что тебе абсолютно ничего не грозит. Я могла поклясться бессмертием души, что он никогда не причинит мне боли.
Мужская кожа пахла полынью и свежестью ночи. Я с наслаждением провела ладонями по его плечам, выпуклым бицепсам, словно вылитым из стали, игриво оцарапала твердую, рельефную спину.
— Ника, какая же ты ведьма! — В голосе Германа почудилась мука.
Странное обвинение… и еще что-то необычное было в его поведении. Нет, он точно не пьян. Расстроен осознанием, что от смерти никто не застрахован? Что нужно жить, не упуская ни секунды? После встречи с одержимым в столичном мини-маркете я сама побывала в подобном состоянии и теперь его отлично понимала.
Стало не до философствований — Герман перенес вес тела на предплечье и впился поцелуем в мои губы. И мое сознание затянуло в вихрь удовольствия, где царили бесстыжие руки и очень нахальный, жадный рот…
Утро началось с птичьих трелей и тонкого цветочного аромата.
Открыв глаза, почему-то ожидала увидеть себя посреди сада. Взгляд натолкнулся на бутон бело-зеленой розы, лежащей на подушке.
Невольно улыбнулась. Кто-то грустил, что не хватает в жизни романтики? Пожалуйста, получите, распишитесь…
Я покрутила в руках цветок, лишенный шипов. Нежные белые лепестки с легким оттенком зелени. Сорт «Мондиаль» или «Аваланж»? Приятно, что спозаранку Герман съездил в цветочный магазин… Не помню, когда в последний раз он дарил мне цветы?
Неожиданный жест, как и безумную ночь, когда поспала от силы каких-то полчаса-час, я точно запомню до конца жизни. Даже в первые дни, когда стала официальной подругой, Герман не был таким ненасытным. И пускай он, вероятно, пытался забыться, мне понравилось. Понравилось до безумия. До дрожи. До пересыхающих губ при мысли о его поцелуях. До мгновенно охватывающей тело любовной лихорадки…
Вздохнув с сожалением, я поднялась с постели и занялась привычными делами.
Когда в комнате было убрано, а мои волосы почти высохли после душа, открытое на проветривание окно позволило услышать скрип ворот. Отдернув штору, увидела Германа. Он сегодня бегал? Только почему не в спортивной одежде, а в той, в которой ушел вчера на охоту? Странно…
Сердце смятенно забилось, как вольная птица, внезапно оказавшаяся в клетке.
Не в силах ждать, я бросилась к Волкову. Встретились мы у подножия лестницы, с которой я чуть не слетела кубарем, когда споткнулась.
Потухший взгляд мужчины скользнул по мне, надолго не задерживаясь.
— Привет, Ник. Разогрей мне мясо, пока буду в душе. Поем — и завалюсь спать.
На его щеках темнела щетина, под глазами залегли тени. Измотанный охотник вернулся домой.
— Ты… долго, — я с трудом подобрала нейтральные слова.
Кровь шумела в ушах. Я не верила своим глазам, которые отмечали грязь на груди и руках Германа, усталость и апатию на лице, которые он и не пытался скрыть.
— Накаркал я — действительно пришлось гоняться за одержимым до рассвета. Но поймали сукина сына, сейчас Шмелев его допрашивает.
— О… ясно… хорошо, что поймали…
Как на автопилоте, я ушла на кухню.
Это ведь был сон, раз Герман только вернулся домой! Сон! Занятие любовью до рассвета мне приснилось!
Прислушалась к себе — в теле затухали остатки сладкой истомы.
Нет… Это не ошибка. Не розыгрыш. Не сон.
Если Герман всю ночь гонялся за одержимым, то с кем я занималась любовью?!
Он выглядел как Герман, говорил и двигался как Герман!..
Даже если на неизвестном была сильнейшая иллюзия, которую я не почувствовала, все равно он знал, как вести себя.
Меня бросило в жар, затем в холод. Я вдруг поняла, что смутило ночью. Охотничий медальон Германа. Он не пах сандалом. Соответственно, заклинание влечения не работало, я никак не реагировала на него.
Ох нет, я завелась не из-за заклинания влечения… Меня обольстили поцелуями и прикосновениями. Адреналин способствует лучшему усваиванию нежности.
* * *На дереве, напротив кухонного окна, сидел ворон. Его глазами наблюдатель следил, как бледная, с горячечным румянцем на щеках девушка проводила кончиками пальцев по своим губам. И улыбалась.
И он улыбнулся в ответ.
Отправившись на разведку, он не ожидал, что Вероника проснется. Но сон ее оказался чуток, сама она — соблазнительно податливой.
И он не устоял перед искушением.
Что ж, тем интереснее, что будет дальше.
Глава 6
Метания
Когда удивление, что мне понравилось быть с другим мужчиной и притом не под действием заклинания, схлынуло, пришло понимание.
Демон меня раздери! Я изменила Герману… Дикая мысль. Странные ощущения.
Еще чуднее, что я не знаю, кто был моим любовником. И почему я на него отреагировала так… почему сразу не поняла… И почему он меня… почему он со мной провел ночь? Не за этим же он приходил? А зачем тогда? И что
