Сглатывая ком, я киваю. Ее жест дорогого стоит.
Мне удается сделать первый шаг, и вот мы уже идем обратно через верхний сад, где собираются остальные Матери. Как и мы с Холли, все они в черном, со скорбными лицами, но все равно пытаются улыбаться, и мы обмениваемся объятиями. Мы едины в горе утраты.
Наконец мать Табия выступает вперед. Ее седеющие черные волосы, как обычно, убраны в низкий пучок, но сегодня в ней не чувствуется превосходства. Она скорбит вместе с нами.
Как принято на похоронах матерей, она держит в руках белый керамический горшок. Тела нет. В горшке сложены любимые вещи покойной. Мелочи, которые приносили ей радость при жизни – обычно это фотографии или украшения, сувениры из прежней жизни – запечатаны в урну, символ женской души.
– Несколько дней назад случилась ужасная трагедия, в самой страшной форме, какую только можно вообразить. – Мать Табия берет на себя тяжкую миссию, прижимая к груди урну. – И, может быть, кто-то из нас опустил руки, но мы должны помнить, что жизнь не стоит на месте. Нина познала любовь и доброту в прежней жизни, что позволило ей сеять добро здесь. Нам повезло, что она была среди нас, и мы должны почтить ее память, сохранив то, что принадлежало ей…
Пока она говорит, я думаю о матери Нине, нашем общем друге, и мне хочется освободиться от этого горя, но я слишком по ней скучаю.
Я переминаюсь с ноги на ногу, расправляю плечи, пытаясь сбросить тяжкий груз.
– … Я пускаю это по кругу. – Мать Табия окидывает темными глазами урну и приподнимает ее. – Я уверена, что большинство из вас разделяет мою боль от того, что не удалось попрощаться с нашей Ниной. Я знаю, что Ева чувствует то же самое, – говорит она, глядя на меня с грустной улыбкой. В последние три дня она регулярно навещала меня. Может, мать Табия и самая строгая из матерей и находится под влиянием Вивиан, но она хотя бы слушала меня и старалась вызволить из плена печали. – Когда этот сосуд окажется у вас в руках, – продолжает она, – подумайте о том, какой она была для вас. Поблагодарите ее. И пусть любовь, которую она излучала, светит нам всегда. – С этими словами она закрывает глаза и слегка хмурится, словно борется с собственными эмоциями, одновременно общаясь с высшим существом. Я наблюдаю за ней и вижу, как морщинки вокруг ее глаз смягчаются и разглаживаются. Покой разливается по ее смуглому лицу, и она улыбается, сверкая белыми зубами.
Она открывает глаза и передает урну матери Кади, а та уже всем остальным, по кругу. Я вижу, как на них нисходят смирение и спокойствие. Когда настает моя очередь, я робко прикасаюсь к горшку, опасаясь, что не смогу проникнуться тем утешением, которое он дает остальным. Но я принимаю его из рук матери Кимберли и прижимаю к груди. Я не помню, когда в последний раз меня обнимала мать Нина, и это печально. Было ли это утром в день ее смерти? Не могу сказать. Мы говорили о любви и об ее прошлом… Я сожалею, что не обнимала ее так часто, как в детстве. Скупилась на проявления благодарности. Надо было чаще показывать ей, как много она значит для меня.
Воспоминания о том, как она заботилась обо мне, наполняют мое сердце благодарностью и радостью. Не грустью. Меня любили. Как и ее.
Улыбка смирения трогает мои губы.
Спасибо тебе.
Прощай.
Я поворачиваюсь, чтобы передать урну дальше, но, открывая глаза, вижу, что Холли смотрит на нее с сожалением, хмуря брови.
Она не может взять урну в руки.
В тот момент я не чувствую себя победительницей, разоблачившей обман системы. Я не испытываю самодовольства от неловкости ситуации, видя, как матери бросаются к нам, чтобы исправить ошибку. Мне жалко ее, потому что она тоже имеет право попрощаться с матерью Ниной.
– Она была бы рада, зная, что ты пришла. – Мои слова чем-то напоминают утешительный приз, и я внутренне морщусь.
Она пожимает плечами и кивает, опуская глаза, что не очень характерно для Холли. Жаль, что я не могу утешить ее так же, как это делает она. Только не ее утешить, а его. Я не уверена, что знаю, где заканчивается Холли и начинается Брэм. Вот уже много лет я пытаюсь разгадать эту загадку, но встреча с ним окончательно сбила меня с толку. Он так не похож на Холли и в то же время кажется знакомым – что неудивительно, если вспомнить, сколько времени мы проводим вместе на протяжении многих лет. Я действительно знаю того, кто стоит рядом со мной, и хочу утешить. Его.
Горшок возвращается к матери Табии, и она запевает – колыбельную, которую пела мне в детстве мать Нина. Все присоединяются. Даже Холли. Я просила, чтобы эту песню включили в церемонию прощания. Она о птице со сломанными крыльями, которую выпускают на волю. Так мне хочется думать о матери Нине сегодня – как о птице, которая учится летать. Этот образ дает мне надежду и наполняет любовью.
– Спасибо всем, – говорит в конце мать Табия, взмахом руки давая понять, что можно расходиться.
– Куда она улетела? – спрашиваю я, прежде чем кто-либо успел шевельнуться.
– К своему мужу, – отвечает она.
– Я думала, он…
– Нет, – твердо произносит она, качая головой и краснея в неловкой тишине, воцарившейся вокруг. – Он будет счастлив вернуть ее обратно…
Я рада, что мать Нина вернулась туда, где осталось ее сердце. Но уже не в первый раз я замечаю пробелы в информации, которую мне подсовывают. Слишком много лжи. Наверняка кто-то думает, что это для моего же блага, чтобы защитить меня от мира, о котором я ничего не знаю, но я вдруг ощущаю себя актрисой в спектакле: я знаю только свою роль, в то время как все остальные знают свои тексты, мой и читали пьесу целиком. Я тоже хочу взять в руки сценарий и узнать, что еще скрывают от меня. Я хочу знать больше о мире, где будут рождены мои дети, и о той жизни, которая нас ждет, если мне удастся помочь возрождению человечества. Я хочу знать правду.
Когда матери расходятся по своим делам, я возвращаюсь на Каплю. В голове по-прежнему слишком много вопросов.
– Что ты думаешь о матери Нине? – спрашиваю я Холли, чувствуя, что она идет следом. Я замедляю шаг, чтобы она могла поравняться со мной.
– Она была очень доброй. – Холли вздыхает.
– Она ближе всех к моей настоящей матери. – Я бросаю косой взгляд, чтобы оценить ее реакцию.
– Понимаю. – Она кивает, поджимая губы.
– Правда? – Я перевожу взгляд с ее губ на
