Мы замолкаем, пытаясь вникнуть в новый план. Продумать подход, который нам предстоит принять, чтобы убедить Еву подчиниться этому плану.
– Забеременеть в течение месяца, и для этого даже не нужно встречаться с партнером? – подаю я голос. – Так начинается наше будущее? На таких основах будет возрождаться человечество?
Я чувствую на себе взгляды коллег-пилотов, очевидно не разделяющих мое недовольство новым соглашением.
– Любое будущее лучше, чем ничего, – говорит отец, заглядывая мне в глаза.
– Неужели? – сомневаюсь я.
19
Ева
– Это звучит так по-научному и бездушно. – У меня вырывается стон, и я поворачиваюсь к Холли, которая лежит на диване в моей комнате и выслушивает мои излияния с тех пор, как я в ярости выбежала из кабинета Вивиан десять минут назад.
Справедливости ради стоит сказать, что встречи с претендентами не занимали мое внимание в течение последней недели, и это само по себе странно, учитывая, что меня готовили к ним, сколько я себя помню. Вместо этого меня целиком поглотили мысли о моих родителях, матери Нине, Брэме, Холли, Майкле, в голове крутилось множество вопросов, требующих ответов, и я все пыталась понять, что происходит. А происходит, как выясняется, вот что: все озабочены успешным спариванием меня с претендентом номер три, хотя мы с ним даже не встречались.
Поскольку первые два претендента отсеялись – понятия не имею, что они сделали с телом Диего, да меня это и не волнует, – остается единственный кандидат из шорт-листа. Эта информация не стала для меня таким уж потрясением, поскольку выбор кажется очевидным, если им так не терпится ускорить ход событий. Мне сказали, что можно и вовсе не встречаться с претендентом номер три. Значит, не будет парадного зала и многочисленных зрителей нашего первого свидания, обойдемся без маскарада и прочих уловок с целью проверки его благонадежности. Наши жизненно важные частички соединятся в лаборатории, а потом эмбрионы поместят в мою матку для вынашивания.
Я помню, как два года назад Вивиан рассказывала мне о том, что произойдет после первых встреч с претендентами. Я бы выбрала того, кто мне мил, и с ним разрешат встречаться так часто, как я захочу. В нужное время, когда мое тело будет готово, произойдет Возрождение. Когда Вивиан описала в красках, что он будет делать с моим телом, я пришла в ужас. «Мы будем там с тобой», – сказала она в утешение, хотя при мысли о том, что Матери станут свидетелями этого акта, я запаниковала.
С тех пор планы Возрождения становились все более изощренными и подробными, даже предусматривали торжественную недельную церемонию, чтобы отметить первый этап грандиозного процесса. За это время мне предстояло осознать важность и необходимость моей миссии. И избавиться от всякой стыдливости.
После долгих наставлений со стороны Вивиан я с удивлением услышала о том, что планы изменились. Отказ от церемонии и выбор в пользу научного подхода – серьезный поворот, и это сильно отличается от того способа, каким была зачата я.
– Так мы снизим зависимость от неконтролируемых факторов. Меньше вероятность человеческой ошибки, – сказала она, видя, что я не понимаю, почему все меняется. – Конечно, тебе решать.
– Мне? – Я едва не поперхнулась.
От меня не ускользнуло довольное выражение ее лица.
А теперь и Холли отмалчивается. Мне понятна ее тактика. Она позволяет мне выплеснуть все, что накипело, чтобы потом вмешаться и разложить все по полочкам. Она знает, что нет смысла прерывать поток моих безумных мыслей, потому что в таком состоянии я все равно не стану ее слушать. К тому же, и мне это известно, она заранее знала, о чем пойдет разговор в кабинете Вивиан, так что подготовилась к такой реакции с моей стороны. Даже ожидала ее. Я не считаю совпадением то, что мне сообщили о новой процедуре в тот самый день, когда моя Холли вернулась после недолго отсутствия. Это тоже часть их плана.
Я скучала по ней.
По нему.
Я знаю, они отстранили его, чтобы наказать меня, и ко мне нарочно присылали двух других Холли. Так Вивиан хочет напомнить, что она отвечает за всех, кто входит и выходит из Купола, и за то, что здесь происходит. Смерть матери Нины не может служить оправданием моему дерзкому поведению, тем более в условиях, когда мы столкнулись с серьезной проблемой безопасности и приходится срочно пересматривать планы, которые разрабатывали годами. Вивиан предупреждает, что я должна уважать установленные для меня границы, не быть такой неблагодарной или строптивой. А я, конечно, вела себя на редкость вызывающе.
Задать вопрос о том, кто стоит за их технологией – это ли не дерзость с моей стороны? Даже наглость, я бы сказала. Признание в том, что мне очень нравится его компания, было величайшей глупостью во всех смыслах. Я впервые произнесла вслух, что мне известно, кто такая Холли, хотя, конечно, не могут же они всерьез думать, будто я настолько глупа и ни о чем не догадывалась. Я – первая и единственная девушка, родившаяся за последние полвека. Кем же должна быть Холли, если они хотят убедить меня в том, что она настоящая? И не то чтобы меня волновало ее происхождение. Для меня это никогда не имело значения. Как я уже говорила, меня устраивала любая компания. Но теперь я знаю, что по большому счету она очень реальна. Скажем, я уверена, что сейчас ею управляет Брэм, так что общаться с ним я могу только через нее.
Я чувствую себя предательницей, как будто Холли мне нужна только для того, чтобы стать ближе к нему, но это неправда. Я не просила его приходить ко мне и старалась не сбегать лишний раз на Каплю в надежде увидеть его. Я позволяю им контролировать наши встречи. Мне удавалось не расспрашивать о моей Холли и не указывать на изменения в нашем обычном расписании. Я сопротивлялась искушению, что далеко не просто, когда начинаешь видеть глубже.
Я думаю о маме и задаюсь вопросом, насколько близка к реальности жизнь, которую они построили для меня? Ведь она с такой готовностью приняла предложение поселиться здесь, верила всем обещаниям, доверяла Вивиан. Должно быть, на то имелись веские причины. К тому же нельзя забывать о том, что они позволяют мне самой принять решение о моем будущем. Решение, которое затронет всех нас…
Но потом я думаю о Майкле и о том, как он берег меня, о матери Нине и
