Никто не ставит его под сомнение. Все смотрят на меня, готовые выслушать следующий приказ.
– Мы также приветствуем шестерых новобранцев женского пола. Я хочу, чтобы для них подготовили безопасное и комфортное место, где они могли бы приспособиться к жизни на глубине. Хелена…
Она вытирает слезы.
– … наверное, ты сможешь позаботиться об этом.
Она кивает.
– И что дальше? – Все головы поворачиваются к балкону, к мужчине в очках с толстыми стеклами, задавшему вопрос. – Думаешь, теперь ты наш лидер?
Головы резко поворачиваются ко мне.
Я делаю короткую паузу. – Я не очень хорошо знал Фроста. Во всяком случае, не так хорошо, как вы, но он был замечательным человеком. Замечательным для всех вас. Настолько, что вы были готовы отдать свои жизни за него, за это место, за свою веру. – Я медленно расхаживаю вдоль стола. Когда мои ноги упираются в невысокую ступеньку, я поднимаюсь на нее, и с высоты мой голос летит к каждой паре ушей. – Я никогда не думал о том, что мы с Евой полюбим друг друга, но она нуждалась во мне, и я был рядом. Фрост не хотел умирать, но мы нуждались в нем, и он был с нами. А сейчас вы – единственные, у кого есть шанс вытащить Еву из Башни. Вам нужен лидер, и поэтому я здесь.
– Он прав, – кричит Чабс из задней части зала. – Он чертовски прав. Я не хотел видеть среди нас этого мальчишку из ЭПО, когда мы тащили его мокрый зад из воды. Но только он может привести нас к Еве.
– И ты ему доверяешь? – спрашивает человек в очках.
– Фрост доверял, – отвечает Чабс.
– И посмотри, чем обернулось для Фроста это доверие, – огрызается Очкарик.
– Вот именно, – отзывается Чабс. – Фрост отдал за него жизнь. Он отошел в сторону, чтобы не мешать чужаку осуществить задуманное. Я был там. Видел все собственными глазами. Мы шли к этому так долго, столько лет трудились, и вот теперь этот миг настал. Мы получили уникальный шанс на освобождение нашей спасительницы. Я с тобой, Брэм, – заканчивает он, и головы снова поворачиваются ко мне.
Я киваю ему в знак благодарности и смотрю в толпу – может, кому-то есть что добавить?
Молчание.
– Я не подведу Еву и не подведу вас, – говорю я, и это правда. Я чувствую их страсть, и такая же страсть пульсирует в моих венах. В этот миг я чувствую, что нашел свое место в жизни.
– Так что будем делать дальше? – нарушает тишину Чабс.
– То, что произойдет дальше, изменит все, – отвечаю я.
54
Ева
Я так поглощена уничтожением всего и вся, что не замечаю, как в лабораторию врываются люди, и осознаю это, только когда мне заламывают руки, отбирая у меня самодельное оружие. Охранник валит меня на пол, и я прижимаюсь щекой к холодным плиткам. Сейчас не до церемоний и правил – меня необходимо остановить и обезвредить. А для этого все средства хороши. Протоколы, по которым мы живем с самого моего рождения, забыты за ненадобностью.
– Слезь с меня! – кричу я, пытаясь высвободить руки и яростно брыкаясь. – Ты не имеешь права.
– У меня приказ, – бормочет знакомый низкий голос.
Майкл.
В голове проносятся клочки воспоминаний – претендент номер два, свидание, Диего, мать Нина, лифт, чувство опасности, страх, объятия, а потом нокаут от Брэма. Кажется, с тех пор прошла целая жизнь.
– Успокойся, иначе сделаешь себе только хуже. Пожалуйста, Ева, – умоляет он. Голос звучит почти шепотом, дыханием согревая мое ухо.
Он слегка приподнимается, так что я могу перевернуться и увидеть его встревоженное лицо, но все равно остаюсь прижатой к полу.
Я начинаю задаваться вопросом, почему именно ему поручили скрутить меня, но быстро понимаю, что Матери не смогли бы со мной справиться. Я вижу лишь несколько знакомых лиц из моей обычной команды, и у меня возникает нехорошее предчувствие.
– Где Кетч? Я хочу с ним поговорить. Он должен знать, чем они тут занимаются, – требую я, извиваясь под Майклом и пытаясь вырваться из его хватки. Конечно, никто из них не мог знать об опытах, которые ставят в этих стенах, и, поскольку охранники призваны защищать меня, надо привлечь их на свою сторону, чтобы положить конец злу и предотвратить дальнейшие эксперименты, в которых задействованы и частички моей плоти.
Майкл громко вздыхает, когда я отказываюсь подчиняться его призыву к спокойствию. – Ему пришлось выйти. – Он хмурится, оглядывая беспорядок, который я учинила.
– Выйти? – повторяю я, не в силах скрыть своего удивления. – Куда?
– Я не знаю. – Он пожимает плечами, блуждая взглядом по месиву на полу.
– Мой начальник охраны покинул здание, а мне не позволено знать, куда он ушел? – Я настаиваю на разъяснениях.
– Он на задании, что-то важное, – произносит он сквозь стиснутые зубы, отводя взгляд от ужасающего зрелища.
– Важнее, чем моя безопасность? – возмущаюсь я.
– Тебе ничего не угрожает.
– Ты так думаешь? – взвизгиваю я.
Он открывает рот, порываясь что-то сказать, но не произносит ни слова. Его глаза снова смотрят в пол, хотя я могу сказать, что ему хочется еще раз оглядеть царящий в лаборатории хаос. Он тоже силится понять, что здесь творится.
– В наручники ее, – приказывает жесткий, ледяной голос Вивиан, когда она входит в комнату, повергая всех нас в молчание.
Майкл смещается в сторону, выдергивает мои руки, и я чувствую, как на запястьях защелкиваются холодные металлические браслеты.
– Поднять, – командует Вивиан.
Майкл слезает с меня, встает на ноги и нежно поднимает меня, поворачивая лицом к ней. Она смотрит на меня с презрением. С нескрываемым отвращением. Ее глаза шарят по моим растрепанным волосам, рваному больничному халату, красному от напряжения лицу и исцарапанным рукам. После такого дебоша я, наверное, похожа на банши.[13]
– Вон, – шепчет она, и ее взгляд перемещается на мои босые окровавленные ступни на усыпанном стеклом полу.
Мы с Майклом не двигаемся – оба, похоже, в ожидании более четких инструкций или колких замечаний.
– Сейчас же.
Ее голос низкий, суровый и полный ненависти.
Майкл берется за цепь между кольцами наручников и подталкивает меня вперед. Я задыхаюсь от боли, ступая порезанными ногами по стеклу.
Мы проходим мимо Вивиан, доктора и остальных охранников и, покидая комнату, направляемся к лифту.
Когда двери открываются, Майкл заводит меня в кабину, но сам тотчас выходит. Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь отыскать в нем проблеск узнавания, но он упорно смотрит под ноги. Словно давая понять, что предпочитает вернуться к протоколу.
Двери закрываются, лифт летит вверх. В считанные секунды я оказываюсь на своем этаже.
Купол.
Моя тюрьма, полная лжи.
Мать Табия бросается ко мне, когда я, пошатываясь, выхожу из кабины лифта.
– Где, скажи на милость, тебя…? – шипит она, оглядывая меня
