– «Подскок», – уверенно сказал начмед.
– Угу, – согласился прапор. Мы же с Барановым переглянулись.
– Дядя, – сказал я прапорщику, – предупреждать надо.
Полковник, который среагировал на полет болта и присел, с нами согласился:
– Прапор, ну ты не прав. А если в глаз?! – И тут же задал неожиданный вопрос: – А артефакты в нем есть?
– Какие артефакты? – удивился прапорщик.
– Это же аномалия. Раз аномалия – должны быть артефакты, – медленно пояснил Махлюков.
– А-а-а-а… Не, пустой был… – ответил прапорщик, – в смысле есть…
– Объяснительную ко мне зайдете и напишете, – прошипел полковник. – Тут же, наверное, артефактов немерено. Начмед, какие в этой аномалии можно найти безделушки?
– В «подскоке»-то? «Стальной цветок», «утренняя звезда»… В средней ценовой категории, – ответил начмед и усмехнулся: – Мне тоже объяснительную написать, откуда знаю такие подробности?
Полковник скорчил недовольную мину, словно в последний момент у него обломалась сделка на миллион.
Жадный офицер, хоть и честный. У каждого человека есть слабости. Надо просто их узнать и использовать потом.
Артефакты – вот ключ к успеху. Артефакты!
Я почувствовал прилив сил, бурлящий поток по моим жилам. «Это выход, это шанс на выход из этого беспросветного туннеля!»
«Подскок» – аномалию, которая высоко подбрасывает незадачливого сталкера или любой другой тупой предмет, – мы обогнули. Пришлось сойти с дороги и очень медленно проползти по обочине. Солнышко нагревало воздух, пробиваясь сквозь тучи.
Показалось знакомое здание – ветрянка, которая нам помогла при нападении туш.
– Что там светится?! – подозрительно спросил полковник.
– Это «разрядка». Аномалия, которая убила неизвестного мне бандита. Я ж писал…
– Да кому нужны твои описки, – огрызнулся полковник. «Угу, так я и поверил. Наверняка, когда сочинял историю Крыса, проштудировал мои записи и ответы. Нет, полковник, меня за дурака не держи».
– Расскажи, что здесь случилось, – попросил начмед.
Я в лицах и деталях рассказал историю про нахождение трупа, внезапное появление туш, отстрел их и укрытие в схроне.
Мы медленно передвигались к месту действия: от здания колхоза к ветрянке, которую я погладил по шершавому от ржавчины телу, и назад, через другой вход, к зданию.
Почти ничего не изменилось, только костей прибавилось. Обгрызенных и обглоданных. Да, видимо, тут происходил собачий пир.
– Это схрон?
– Да.
– Железные ворота, двустворчатые, по семьдесят сантиметров каждая створка, – начал начитывать Махлюков на камеру. – По словам задержанного, именно тут он провел несколько ночей, боясь выйти и попасть под стаю мутантов.
Он дернул ручку, и дверца с мерзким визгом начала отворяться. Полковник толкнул ее и тут же отскочил назад.
– Что это за дрянь?!
Я посмотрел в схрон. Внизу плескались электрические волны «разрядки».
4– Сдвинулась.
– Сдвинулась или разрослась?
Мы стояли и обсуждали аномалию. В помещении сохранились вонь от гниющего мяса и легкий запах сгоревших вещей. Аномалия не пощадила ни раскладушку, ни стол – спалила все дотла. Щелкнула своими электрическими плетями – и начался пожар. Хотя, я был уверен, бесилась она долго. Влажность в схроне зашкаливала.
– Сьемку я не могу произвести, по объективным причинам. Так, давайте подтверждайте это на камеру, – начал командовать полковник.
Я остановился возле начмеда и произнес одно слово:
– Поговорить.
Он достал сигарету, неспешно закурил. Только потом отстегнул наручники. Баранов, недовольный таким положением дел, обиженно сопел.
Капитан двинулся в сторону, увлекая меня за собой. Мы уперлись в кирпичную стену, покрытую зеленоватым грибком.
Сергей Петрович достал пистолет, протянул мне ребристой рукояткой.
– Стрелять не обязательно, можешь просто бежать, – сказал он.
Как боксеры, мы смотрели друг другу в глаза. Роста мы были одинакового, оба – высокие. Оба – поджарые и наглые, словно борзые, готовые молниеносно догонять хитрохвостых лисиц. Или хорька.
Мимики – ноль. Он просто курил, выпуская дым в сторону, и пытался прожечь во мне дырку пристальным взглядом серых глаз.
– Струсил? – спросил он. Не мигая.
– Мысли были, – ответил я. Не мигая.
– Какие?
– Умные.
Первое проявление эмоций – легкая усмешка. Не отводя глаз, не мигая.
– Говори, пока есть время. Сейчас нас полковник начнет теребить.
– Говорю. В пистолете или нет патронов, или при передаче его мне произойдет выстрел. Случайный, а может, и в результате борьбы, и я закончу как Трофимыч.
Пауза.
– Как вариант.
– Это первое. Второе, я не стану стрелять в полковника. Он, конечно, гнида, но портить себе судьбу из-за него я не буду. Я не убийца, который жаждет крови.
– А на Болоте ты так не думал. Крыса говорит – с одной попытки горло перерезал.
– То было исполнение приговора, – чуть повысил я голос. Глаза жгло огнем, словно в них насыпали соли.
– Тогда тюрьма, – произнес начмед.
– Нет, есть другой выход, но мне нужна помощь. Я не знаю, доверять тебе или нет, – произнес я. Специально переметнулся на «ты».
– Не самые умные мысли, но радует, что черепушка у тебя варит, – произнес начмед.
Он отстегнул магазин, показал пустой ствол. Даже щелкнул в сторону. Потом, как фокусник, начал доставать по патрону из кармана и заряжать пистолет.
– Эй, какого вы там стоите? Быстро ко мне! – Полковник навел на нас камеру, словно автомат.
Я затараторил:
– Бандиты-то не просто так преследовали Крадуна. Рюкзак с артефактами. Целый рюкзак, набитый контейнерами, а в них – бирюльки. Понимаешь, что я хочу?
– Понимаю. Сам догадался или кто-то подсказал?
– Сам. Жизнь внезапно научила. Я для него никто, а ты офицер. Помоги.
– Последний раз повторяю. Оба, бегом ко мне! – орал полковник. Словно чувствовал, про него разговор.
– Уже на «ты»… Новое поколение…
Он сместился, встал спиной к камере. Щелкнул пистолет, патрон заскочил в ствол.
– Последний шанс. Бери и беги, – предложил он.
Я покачал головой. Нет.
– Смотри, если артефактов не будет, то помочь не смогу. Ни я, ни Батя.
Он ловко спрятал пистолет в набедренную кобуру.
– В рюкзаке они будут. Вопрос в другом, – сказал я.
– Ну, удивляй.
– Я не уверен, что знаю, где рюкзак.
Сергей по кличке Зуб засмеялся. На удивление, его смех не раздражал.
Полковник преодолел расстояние до нас, обогнул кости и остановился. Грязные берцы и штаны, распахнутая курточка, пистолет в кобуре, в руках камера серебристого цвета. Нет, он нас не боялся. Уверенность сквозила в каждом его движении. Привык, что под его приказы и капризы готовы люди плясать.
Я же еще в карцере вспоминал про рюкзак, поигрался с вариантами, где он мог находиться. Бросил, решил, что его уже нашли. Потом обломался, пытаясь понять слова Трофимыча о том, что Крадун спрятал рюкзак, как настоящий сталкер.
«О чем это он? Забросил на крышу? Привязал в ветрянке? – Я даже так и подумал: все же она сломалась и не работала. – Проблема же в другом: после того как Крадун заныкал рюкзак с артами, ветрянка крутилась. Значит – куда? А главное – информация в блокноте! Блокнот – вот ключ к лаборатории!»
Осталось одно место. Одно, где не лазили бандиты и проныры начальника патруля.
Теперь там плескалась «разрядка».
– Смотрю я на ваши физиономии и понимаю, что удумали вы ерунду сотворить, – цедя каждое слово, сквозь зубы произнес полковник.
Начмед удивился:
– С чего бы это?
Актер. Ему бы Станиславского удивлять такой игрой.
– Наручники
