– Вообще обнаглели бандюки, – пожаловался он.
– Далеко до Банки? – спросил я.
– Не-а. Главное, в аномалию не влезть.
Выстрелы прекратились. Я остановился, засомневался.
– Им помощь не нужна?
– Кому? – искренне удивился Пуля. – Майору? Поверь мне, лучше за бандитов переживай. Да и не полезут наши в бой. Так, отсекут преследователей.
Я понимал, почему отсекут, а не уничтожат.
И тут на меня накатило: «Душманом заделался. На Баранова гоню, что он не стрелял на поражение. Крутой стал». Лицо убитого мной бандита вдруг напомнило лицо солдатика, которого убил Чес. Пролетело полгода, и теперь я, военный, убил бандита. Радости – ноль целых, ноль десятых.
Меня повело. Даже при сдаче экзаменов так не плохело. Захотелось сесть, уставиться в одну точку и замереть. А лучше проблеваться. Вспомнились трупы в яме. «Что ж, по логике Чеса, надо найти себе оправдание. Вот и оно – яма, наполненная объеденными трупами сталкеров».
– Эй, ты чего шатаешься? Ранен? У нас медика в Банке нет, так что…
– Пуля, все нормально. Где ваша Банка? – отмахнулся я от него. Не со зла, просто реально было плохо. Скорость мы выдерживали высокую, и я понимал, что черные коробки зданий, выступающие метрах в семистах от нас, и есть злополучный НИИ «Метпром».
– Быстрый ты, как вша, – обиделся Пуля. Помигал фонарем. В ответ зажглись прожекторы.
– Ни фига ж себе, – ругнулся Баранов.
– Выключи, чтоб вас, черти в камуфляжах! – вторил ему Хрип.
Да, это была настоящая сила света. Нас подвели ко входу. Я начал различать наваленные мешки, за которыми стояли солдаты. Заметил, что оружие у них похуже. Тот же неизменный «калашников», но старая версия. Ворота были открыты, сломанные. Шлагбаум опущен, во дворе – боевая машина пехоты.
Ствол пулемета был направлен точно на гостей.
– Стой!
Это Пуля. Голос его изменился, стал увереннее. «Ну да, дома пацан, а перед своими надо понты колотить. Иначе уважать не будут».
Самое страшное: нас не останавливали, не спросили пароль. Нас уверенно подпускали к позиции, как раз под очередь из пулемета. «Может, он для декораций? Притащили с Отходника, выбрали тот, что не фонит, и поставили для отпугивания». Ствол на БМП задвигался.
– Так и кирпичей можно наложить, – тихо прокомментировал Ренат.
– Ждите, – нам наконец-то ответили.
Хрип же взъярился:
– Чего ждать?! У нас раненый!
Я осматривал научно-исследовательский институт. Слева – трехэтажное здание, с рисунком на стене. В темноте я не мог различить, что именно там изображено. На крыше здания, если я верно понимаю, должен был сидеть снайпер. Справа же расположились два ангара. Больше ничего не видно было. Ночь жадно оберегала свои владения, с упорством клептомана пряча все под покрывало темноты.
– Пуля, реально, какого мы стоим? – окрысился я.
– Много гонора. Громкость убавь, – раздалось сзади. Е-е-е-е! Я опять не заметил появления майора и его группы. Он приблизился, толкнул меня со своего пути и дал распоряжение:
– Оружие оставить на мешках. Все оружие. Больного – в Мышеловку. Доктора у нас нет, я сам посмотрю.
– Есть доктор, – ответил я и заметил, как недовольно дернул плечом командир. Я добавил: – Товарищ майор.
– Пять минут, – рявкнул он.
Мы уложилась в три. Совместная цель заставляла работать, а не пререкаться. Бортник, для меня просто морщинистый, стал общим подарком судьбы. Хрип без всякого протеста скинул пистолеты и трофейное оружие, Ренат даже бронежилет сбросил. Устал.
Под медпункт здесь приспособили одноэтажное здание с заколоченными наглухо окнами. Все верно: и вносить больного удобно, и свет, который был необходим мне, не нарушал светомаскировку.
Бортника уложили на операционный стол. Я быстро оценил наличие медикаментов. Странно было видеть в Зоне шкафчик со стеклянными боками, выкрашенный в белый цвет, – видимо, из старых советских запасов, стол с журналами, стулья, несколько табуретов. Отдельно – ящик, в котором стояли бутылки с прозрачной жидкостью. Я начал осмотр сталкера.
– Ну что? – не выдержал Хрип.
– Ушибы, многочисленные гематомы мягких тканей. Наверняка сотрясение головного мозга… Вот и нашатырь. Сначала обезболивающие.
Шприц. Ампулы. Укол. Баранов и Хрип крутились вокруг, раздели сталкера, нашли рваное одеяло. Я же приготовил капельницу, с удовлетворением обнаружив наличие растворов на любой вкус: и глюкозу, и рингер.
Морщинистый начал приходить в себя. Он отвечал на вопросы. Особенно странно он реагировал на меня. Видимо, не мог понять, как военный с блокпоста оказался доктором.
– А-а-а! Больно! Больно! – завопил он.
– Все, больше не трогаю, – заверил я его и прекратил прикасаться к телу в области почек. Бортник узнал Хрипа. Эмоции менялись на обезображенном лице старого сталкера: от несмелой улыбки до плача без слез.
– Твари. Это твари, Хрип… Они мне почки отбили… Суки… Они меня убили, – причитал он.
– Прекрати, Бортник, все будет нормально. Не просто так мы тебя отыскали, сама Зона подсказала. Значит, выживешь, – успокаивал его Хрип.
Глянул на меня. Я покачал головой. Старый сталкер поставил себе верный диагноз. Бандиты нанесли ему травмы, не совместимые с жизнью. Без почек люди не живут.
Открылась дверь, и из темноты в помещение ввалился майор. Снял шлем, похрустел затёкшей шеей. Достал пистолет, передернул затвор и вежливо спросил:
– Сами все расскажете или мне вспомнить тридцать девятый год?
2Не вставая, морщинистый помочился в жестяную банку. Моча была темная, с кровью. Старый сталкер устало откинулся на столе, Хрип заботливо подложил ему под голову старую ветошь. Ренат сидел на ящике, возле двери. Красные пятна на его лице постепенно сходили на нет.
Майор расположился на стуле. Пистолет и шлем он положил на стол. Я рассказывал о событиях нашего путешествия, командир уточнял.
– Помогли нести раненного свиньей, у которой был паразит в боку?
– Угу. Да сталкеры они обычные, без роду и племени, – ответил я. Одновременно я обрабатывал неглубокие раны Бортника, смотрел на его посеревшее лицо.
– Да-да… Помогали, – простонал он, – несли паренька, несли быстро.
– Что потом случилось?
Без шлема майор казался еще страшнее. Шрам в теменной области головы, слева, притягивал внимание. Стежки были крупные – казалось, черепушку майору вскрыли открывалкой, а потом наспех залатали.
Ставр выглядел заматерелым волкодавом.
Морщинистый ответил:
– Все пошло не так с самого начала похода. Их встретили, узнали про свинью, собаки появились…
Он замолчал. Хрип смочил ему губы. Интересно было наблюдать за тем, как взрослый дядька, с хитрым выражением лица, нянчится со стариком. Бережно, заботливо. Бежевый плащ измазан в грязи, крови и ошметках внутренностей. Хрип скинул его на пол, словно змея откинула чешую.
– Нервные военные на северном… Долго их уговаривали нас пропустить, а оказалось – зря… Отводила нас в сторону Хозяюшка, отводила. Охота пуще неволи. Отходник
