– Заметь, даже после всех изменений военные преследуют сталкеров.
Я погасил улыбку, сплюнул на кафель.
– Хрип, так зачем ты антифриз пил?
– Пытали, – просто ответил он и почесал ожог.
– Хоть запить дали?
– Да нет, Кузьма. Сделали намек: или выпил и ухожу, или сразу пулю получаю в живот. Скажу без понтов: так жгло, что мечтал о пуле. Собирался умереть.
– И что? – поинтересовался я.
– Как что? Умер.
Мы стояли очень близко. Вонь нашего пота, кислый запах тела торка, гротескные тени от слабого света фонарей.
Странно, как изменилось мое мировосприятие. Еще весной я думал о чувствах и страхах. Мечтал о тушенке, мечтал о теплой казарме. Теперь, хоть и голодный, в темных индустриальных катакомбах, после столкновения с мутантами, я мыслил по-иному. Я менялся. И мне это нравилось.
Я провел языком по деснам, нашел дырку от зуба.
– Наемник, который пацанов и Шмеля положил…
– Ну? – заинтересовался Хрип.
– Это Карим Волк. Знаешь такого?
– Знаю. Откуда такая информация?
– Столкнулся с ним, запомнил манеру разговора. Да и он меня признал…
– Что же, о мертвых или хорошо, или молчат. Так что хватит трепаться. Потопали дальше.
Он моментально стал серьезным, словно ему сообщили печальную новость. Да и с меня наконец-то спал налет эйфории. Я подобрал фонарь, окинул взглядом торков. Хрип достал «макарова», щелкнул по лому, перекрестил торков и вышел в коридор.
– Без обид, пацаны, – произнес я и последовал за проводником.
Двигались тихо, помогали залетные шумы. С каждой комнатой внешняя отделка становилась все богаче. Краска сменилась плитками, количество труб увеличилось, они, словно забор, опоясывали помещения. Я поменял тактику и заглядывал во все темные проемы.
Когда мы вышли к следующей железной двери, терпение Хрипа иссякло.
– Ты что шаришься?! Все ценное уже вынесли и в сейф запихнули!
«Что же тебе ответить, брат сталкер? – подумал я. – Моя цель многогранная, и, кроме Игрули, я ищу другой вход в лабораторию. Там, где россыпи артефактов, где лежит неистлевшая документация, где можно выломать деталь компьютера. Что я разыскиваю? Свою свободу, которую обеспечат деньги, подтверждения, что Крадун умер не зря. Ищу то, что заставит меня уважать остальных военных».
– Так это… Следы Игрули, – неуклюже соврал я.
– Костыль, ты на трупы смотри в углах. Вот тебе и лучший путеводитель.
– Понял, теперь куда? – с сожалением ответил я.
Хрип посветил в сторону толстой двери. Она открывала выход сразу на лестничную площадку. Старые ступеньки, перила, потрепанные стены. И труп сталкера. Что-то прокомментировать я не успел.
В закрытом помещении автоматные выстрелы звучали глухо, и их эхо еще долго блуждало в коридорах.
4Мы не кинулись бежать, не стали громко топать берцами по ступенькам. Только одновременно потушили фонари. Раздробленный приклад царапал мне плечо даже через ткань футболки.
Мы постояли – дали привыкнуть глазам к темноте. Двинулись. Пролет, еще пролет. Я уловил, как впереди мерцал серый свет, рассеивая тьму. Его было так мало, что, казалось, смотришь из-под толщи воды на бледную луну. И все же я стал видеть очертания стен, оторванную дверь на полу и трупы.
Да, чуть ли не за каждую комнату этой лаборатории кому-то пришлось заплатить жизнью. Это напоминало жертвоприношение, кровавую молитву. Тела сталкеров, трупы торков, куски мяса, непригодные для опознания.
Выстрел – и тишина. Свет вырывался из помещения слева, дальше – длинный коридор. Заглянули. В помещении горел огонь. Висел в метре от пола, который уже потрескался от высокой температуры. Огонь колыхался, словно пламя свечи на ветру. Сожжённые до костей, до неузнаваемости трупы. Никого живого. Снова выстрел. Как специально заманивали, потихоньку выдавали свое местоположение. Хрип взял пистолет двумя руками, кивнул в сторону коридора.
Настоящие герои всегда идут в обход, мы же, простые исполнители закона, – только вперед. Судьба, словно в насмешку, не оставляла нам выбора.
Коридор внезапно разросся в круговой зал, от которого уходили во все стороны помещения. Обожжённых трупов стало больше, и, наконец-то, мы смогли определить, в какой стороне стреляют.
Дверь с кодовым замком, ступеньки – и Нюх. Он с остервенением палил в зал. Стоял к нам спиной, старательно прицеливался и посылал пулю за пулей. Из комнаты несло теплом и светом.
На стене висела табличка с красными буквами. Я с трудом разобрал: «Центральный зал».
Нас отделяло от бандита метров пять, и он мог повернуться в любой момент.
– Да сдохни! – прокричал Нюх писклявым голоском.
Выстрел. Хрип рванул вперед, без предупреждения. Он стартовал с такой скоростью, словно сдавал стометровку на международных играх. Перекрыл мне весь сектор обстрела, не стал скатываться по ступенькам, а просто прыгнул на бандита.
Сталкер достал его и ударом рукоятки «макарова» проверил голову на прочность. Нюх упал, через миг его автомат оказался у Хрипа.
– Ты там скоро?! – крикнул он.
Я не ответил, предпочитая тратить силы на спуск, зато человек из центрального зала выкрикнул:
– Я не выйду! Трус! Хочешь пройти, беги сам!
Хрип заехал ногой в живот Нюха. Я же закинул винтовку за спину и начал обыскивать бандита. Магазин к автомату, нож, сигареты и зажигалка, колода карт с голыми девахами, респиратор и выключенный КПК. Нюх мычал, как теленок. Он попытался отпихнуть меня, получил оплеуху.
Бандит выглядел жалким. Маленький, тщедушный. Свитер на нем висел, как на огородном пугале. Образ дополняли золотые зубы и деформированный череп, словно затылок ему срезали. Дохляк, которого можно было поднять и поломать о колено, как палку.
А вот его тактические ботинки и ремень оказались качественные. Ну да, выбор у него был велик: секонд-хенд от сталкеров позволял выбрать для себя лучшее. Я выдернул ремень, завязал бандиту руки, да с такой силой, что они побелели. Приподнял и прислонил гада к стене.
Хрип удостоверился в качестве моей работы, не забывая поглядывать в центральный зал.
– Кто там кричит?! – спросил сталкер.
Нюх попытался прикинуться оглушенным. Я схватил его за ухо, дернул.
– Ай, что ж вы творите? Ухо!
И голос у него был мерзкий, писклявый. После встречи с Борзым этот бугор вызывал у меня удивление. Тот же Карим Волк, чтоб мозги его кипели, вызывал уважение, пусть даже через страх. А этот – ботва ботвой.
– Кто там кричит? Игруля? – прохрипел просторовец.
– Отмычка, отмычка свихнулся! Забежал туда и не выходит!
– Нюшара, ты меня за кого принял? Ты кому бананы в уши вставляешь? – спросил я и схватил за его волосы.
– Чего? Я ж в натуре…
– Ты зачем в него стрелял, зачем его сюда привел?
– От военных прятался. Прятался. А тут этот мутант огненный круги наворачивает, как пацан в тюрьме на прогулке.
Лицо сморщенное, пропитое. Хрип пнул бандита со всей дури в печень.
– Тебя люди спрашивают. Люди. Еще раз не по теме начнешь воду гнать, я за себя не отвечаю. Усек?
– Усек, усек. Нюх, может, и не здоровый кабан, зато знает, когда надо слушать, а когда языком трепать. Я вам все рассказываю – вы меня отпускаете.
Я потянул его за волосы, наклоняя голову. Видимо, сделал больно,
