— Интересно, сколько протянет?
— Скоро начнёт выть, что у нас нет ни супермаркетов, ни караоке.
— Это точно.
Они усмехнулись и вернулись к работе.
— …
Нирасаки молча посмотрел в сторону рощи, а затем угрюмо повернулся к ней спиной.
Хана выдернула все погибшие растения, взяла мотыгу и смешала с землёй листья, которые притащила из рощи в полиэтиленовых мешках. Затем она достала купленные горшки с рассадой помидоров и баклажанов и осторожно пересадила каждый росток.
— Теперь получится.
Откровенно говоря, продолжать тратиться на семена попросту опасно. К тому же лето уже приближается. Если уж и эти ростки не приживутся, придётся забыть о летних овощах и ждать осенней посевной поры. Хана бережно окучивала растения, вознося молитвы земле. И тут…
— Мама…
Хана услышала рядом с собой всхлипы и подняла голову.
— Амэ! Что с тобой?!
Она увидела перед собой красное, зарёванное, исцарапанное лицо сына, наполовину обратившегося волком.
Хана схватила Амэ на руки и поспешила в дом. Юки, сидевшая в зале с набитым сладостями ртом, беззаботно пояснила:
— Кошка. Хоть он и волк, но такой слабый, что она его задирает.
Хана вытерла слёзы Амэ и помазала небольшую ранку на носу.
— Ничего страшного, просто царапина.
— Так нельзя.
— Юки, — Хана с укором посмотрела на дочь.
Амэ прильнул к матери и умоляюще пролепетал:
— Сделай хорошо.
— Всё хорошо, всё хорошо, — повторяла Хана, словно заговаривая боль.
Она нежно погладила Амэ по спине, и тот, успокоившись, уткнулся в мамины колени. Однако Юки такое поведение не понравилось. Она встала и нарочито громко сказала:
— А вот я даже кабанов не боюсь.
— Ты видела кабанов?
— Видела. И обезьян, и антилоп. И нисколечко они меня не пугают. Они так смешно убегают, когда я гоняюсь за ними, а ещё…
— Юки.
— Когда я писаю, они…
— Юки, вспомни, я же говорила не обижать животных.
— Но…
— Пожалуйста.
Юки скуксилась. «Почему ты не хвалишь меня?» — читалось на её лице. Но она проглотила обиду, взяла себя в руки и села обратно.
— Ладно.
— Спасибо.
— Сделай ещё хорошо, — вновь попросил Амэ.
— Всё хорошо, всё будет хорошо, — бормотала Хана, нежно поглаживая его по спинке. — Но и правда…
Возможно, так жить действительно нельзя. Может, она и смогла бы научить его жить по-человечески, но как научить его быть волком? Как же взрослеют волчьи дети?
Девушка взглянула на фотографию их отца.
Хана отправилась с детьми на пикник в сторону ближайшей горы. Безлюдная тропа, что вела по склону, совсем обрядилась в летние одежды, и нередко на пути вставали пышные заросли мелкого бамбука, которые Юки раздвигала подобранной по пути палкой.
— Ну-у, не отставайте.
— Подожди, Юки.
Хана остановилась, чтобы дождаться с трудом идущего в гору Амэ.
— Давай, Амэ, идём.
— Неси.
— Что? Уже?
Они прошли всего ничего. Но Амэ упрямился: «Неси!» Сверху донёсся голос Юки: «Ну, быстрее же!» Хана улыбнулась, и Амэ с кислым видом зашагал дальше.
Во время привала Хана читала им детскую познавательную книжку о волках. «Волки начинают охотиться примерно через четыре месяца после рождения. Сначала они учатся на мышах и других мелких животных, а повзрослев, начинают ходить вместе со стаями взрослых волков…»
— Стая! — воскликнула Юки, крепко обхватив ладошкой запястье брата.
Амэ помрачнел, освободил руку, обхватил колени и уткнулся взглядом в землю.
— Не хочу.
— Фи, ну и ладно!
Юки подняла нос, принюхалась к ветру, а затем убежала наверх без брата.
— Далеко не забегай.
— Ага!
Юки намотала платье на шею, вложила в него бутылку с водой, обернулась волчонком и исчезла в лесу.
Оставшись наедине с матерью, Амэ надулся.
— Давай уже домой.
Хана, чтобы хоть как-то его развеселить, сорвала листок, проверила его по ботаническому атласу и предложила:
— А попробуй-ка съесть.
— …
Амэ взял в руки палочку и принялся угрюмо ковыряться ею в земле.
Юки-волчонок бежала по лесу среди слепящих лучей летнего солнца, пробивавшихся сквозь листву. Она пробовала охоту на вкус.
Юки следовала за своим обострившимся любопытством: она начала узнавать истекающие смолой деревья, обращать внимание на форму следов, отличать по запаху звериные кучки, а также, вглядываясь и вслушиваясь, находить спрятанное. Заметив движение, она преследовала добычу до последнего. Ей досталось в нос от оленя, но девочка-волчонок не расстроилась. Юки бесшумно подкрадывалась к перепелам, самозабвенно ворошила мышиные норы, не обращала внимания на угрожавших ей змей и упорно преследовала по пятам зайцев. Она читала дома справочники по насекомым и животным, поэтому обитатели лесов были ей уже знакомы и радость от встреч с ними потеряла остроту. Когда ей удавалось кого-то поймать, она пробовала добычу, нюхала, трогала лапой и внимательно разглядывала. Её удивляли шестиногие насекомые и безногие змеи. Она любовалась цветными перьями птиц, раскрывая им крылья. Заглядывалась на сильные задние лапы убегающих зайцев. Когда к концу подходила одна охота, она тут же начинала следующую, ставя перед собой всё более сложные цели.
Другими словами, Юки охотилась вовсе не затем, чтобы набить себе живот. Не из тяги к насилию, которое часто принимают за охотничий инстинкт. Просто касаться чего-то нового ей казалось интересным и увлекательным, и желание узнать про лес всё-всё только крепло.
Амэ так и не смог толком привыкнуть к земле. Он вообще старался ни к чему незнакомому не приближаться. Его сил хватало лишь на то, чтобы брести вслед за матерью. Они шли по усеянной камнями поляне с камышами и одним-единственным сухим деревом. Амэ опёрся о высохший ствол рукой, не выдержав усталости и переживаний.
— Ух ты, Амэ, посмотри.
Но стоило Хане обернуться, как вдруг мальчика стошнило на корни дерева.
Сокол высоко в небе уже заметил хилого волчонка и готовился в любой момент накинуться на него. Хана села рядом со съёжившимся в комочек сыном и прижала его к себе.
— Всё хорошо, всё хорошо.
Она погладила его по напряжённой спине. Амэ продолжал смотреть в землю и ёжиться. Видимо, от стыда за то, что его стошнило.
Вскоре появилась бодрая Юки, гордо держа над головой пойманную птицу.
— Мама, смотри, смотри! Баклан! Вон там есть болото, где…
— Ш-ш-ш.
Хана приставила палец к губам, прося дочь помолчать, а затем вновь погладила Амэ по спине. По грязным от рвоты щекам Амэ покатились крупные слёзы. В его глазах светилось упрямство.
— Мама.
— М-м-м?
— Почему волки всегда злодеи?
— Злодеи? В книгах?
— Их ненавидят и в конце убивают. Раз так, то я… не хочу быть волком.
На мгновение Хана обомлела.
— Ты прав.
— …
— Но я люблю волков. Пусть их ненавидит хоть весь мир, я всегда буду им другом.
— ?..
Амэ изумлённо поднял голову и посмотрел на мать.
На обратном пути Хана несла сына на себе. Тот устроился поудобнее и быстро заснул. У Ханы сердце сжималось при мысли о том, что душу маленького
