– А им и не надо ничего запрещать. Попробуй обсудить это с кем-то, кто не находится на территории «Мелеты», и ты увидишь, что не в состоянии это сделать.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что ты чисто физически не сможешь произнести ни звука. В пятницу я отправилась на встречу с подружкой. После того, как мы обменялись новостями, разговор пошел о том, собираюсь ли я оставаться в «Мелете» или нет. И хотя нам тяжело быть далеко друг от друга, она полностью поддерживает меня в моем желании тут остаться, разумеется, если я сама этого хочу. – Она бросила быстрый взгляд в окно, обводя пальцами край стакана. – Поэтому я решила немножко поприкалываться, и спросила, как она отнесется к тому, если я буду отсутствовать семь лет. И представляешь, не смогла задать этот вопрос. Просто не смогла выдавить из себя ни слова. Горло перехватило так, словно у меня начинался приступ аллергии каждый раз, когда я пыталась сказать что-нибудь на эту тему.
– Должно быть, ужасное ощущение, – заметила я.
– Не то слово. А потом стало еще хуже. Ведь я не могла этого просто так оставить, и пыталась всем все рассказать. Всеми возможными способами, какие только могла придумать. Ничего не срабатывало. Я не только не могла выражать вслух свои мысли – электронные письма возвращались обратно. Мобильный начинал перезагружаться по десятому кругу. Даже чертова ручка, которой я попыталась написать обо всем на бумаге, разлетелась на куски у меня в руке.
Она допила свой виски и тут же налила еще.
– Тогда я вернулась сюда. И не успел микроавтобус, в котором я ехала, въехать в ворота, как слова ручьем полились у меня изо рта, и я смогла болтать о фейри, всей этой истории с данью и магическими штучками, а водитель только кивал и поддакивал, словно мы с ним обсуждали погоду.
– С тобой сейчас все нормально? – спросила я.
– Нет, совсем не нормально. Я не могла говорить, Имоджен. А ведь я во всем этом даже толком не участвую. У меня нет песочных часов, и я ни за что на свете не собираюсь отправляться в Волшебную страну, даже если бы они у меня были. Все что я сделала, это согласилась поехать в «Мелету», и тем не менее, они влезли мне в голову и сделали так, что я не могла говорить.
Ариэль сделала еще несколько глотков, глаза ее блестели от возбуждения.
– Мой голос делает меня тем, кто я есть, а они могут его у меня забрать. Уж не знаю, как при этом можно чувствовать себя нормально.
Я протянула ей руку, и она крепко ухватилась за нее.
– Значит, ты здесь, чтобы собрать свои вещи и уехать, так? – спросила я.
– Ну, уж нет. Раз они способны на такие гадости, мой отъезд ничего не исправит. Вся эта потусторонняя жуть будет доставать меня еще больше, ведь мне не с кем будет там об этом поговорить. Я даже не смогу никому объяснить, почему уехала из «Мелеты». Поэтому, нет, я ни за что не уеду. Останусь здесь до конца, потому что уж если они способны сотворить со мной такое, способны отобрать мой голос, значит, я возьму от них все, что смогу, в качестве платы. Я буду жить в этом доме, есть их еду и использовать все это время, чтобы создать что-нибудь по-настоящему гениальное, и в конечном итоге, отплачу им за все эти мерзкие штучки. Устрою им веселую жизнь.
– И чем именно ты собираешься заняться?
– Я подумываю о том, чтобы сменить проект.
– Больше не хочешь сочинять рок-оперу про Жанну д’Арк?
Она допила виски из стакана, и ее зубы сверкнули в широкой улыбке, и были в этой улыбке сила и решимость.
– У меня неожиданно появилось желание исследовать, как можно обойти запрет на выражение мыслей с помощью голоса, причем не обязательно магическими способами. Думаю, стоит затеять проект, который поможет мне донести все, что я хочу сказать, когда я уеду отсюда.
– Будь осторожна, Ариэль.
– Да перестань, Имоджен. Ты же знаешь, каковы законы творчества. Никто никогда не создал бы великих произведений искусства, если бы не умел рисковать.
Глава 16
Я полезла в ящик письменного стола за новым блокнотом, и моя рука наткнулась на ту самую связку пафосных писем, адресованных «Томасу, моей истинной любви», и подписанных «навеки твоя, Дж.», которую я нашла в библиотеке. С тех пор произошло так много событий, что я совсем о них забыла. В комнате запахло розмарином, когда я вытащила письма из ящика. Развязав ленту, я снова принялась их читать.
Теперь я замечала те странности, на которые раньше не обращала внимания. Среди любовных клятв и заверений в верности проскальзывали постоянные намеки на семилетнюю разлуку. Я устроилась в кресле и прочла их еще раз, на сей раз медленно и вдумчиво. Когда пройдут эти семь лет… Когда семилетняя разлука закончится… Я буду ждать тебя все семь лет… Она писала ему, что будет работать над сборником стихов, чтобы скоротать время до его возвращения. Когда он вернется, она принесет ему в дар свою любовь и все его мечты исполнятся. Кем бы ни был этот Томас, он явно оставался в Волшебной стране в качестве дани. Таинственная Дж. писала ему любовные послания, когда он жил в мире фейри.
Я снова перевязала конверты лентой с печатью, и спустилась в кухню.
– Привет, Имоджен, – сказала Ариэль. – Взгляни-ка на это.
Она открыла входную дверь. Неизвестно откуда взявшаяся огромная коробка, наполненная обогревателями, свечами и одеялами, стояла на террасе. По верху коробки шла странная надпись: ПРОТИВОБУРАННЫЙ КОМПЛЕКТ БЕЗОПАСНОСТИ.
Дополнительные вязанки дров для камина были навалены вдоль стены дома. Отдававший металлом запах снега наполнял морозный воздух.
– Неужели все так серьезно? Или такая забота тоже часть предусмотренного пакета услуг? – спросила Ариэль. – Потому что, как по мне, это уж слишком. Ведь идет небольшой снежок, и только.
Я вывела прогноз погоды на дисплей телефона.
– Думаю, все действительно серьезно. Синоптики обещают сильную метель, к завтрашнему утру выпадет не меньше фута снега. – Я обхватила себя руками и принялась прыгать, чтобы согреться. Доски террасы трещали и скрипели, почти так же, как деревья под напором ветра. От нашего дыхания в воздухе плыли облачка пара. Низко нависающее небо было серым, по нему, как напоминания об уходящей осени, летели редкие потрепанные листья. Они кружили в воздухе и медленно падали на землю.
По ступенькам крыльца взлетела разрумянившаяся Марин.
– Как же холодно! А вы двое что тут делаете?
– Ждем метели. Похоже, будет снежная буря.
– Следовало ожидать! Бедро страшно болит, – сказала Марин, прижимая руку к левой
