Все наши телефоны одновременно запищали. Пришла рассылка, что надвигается сильная метель, и что во все дома обитателей «Мелеты» были доставлены необходимые запасы.
– Я всегда мечтала оказаться в домике, занесенном снегом. Купание в снегу, горячий шоколад и все такое. Это будет просто замечательно, – сказала Ариэль.
– Ариэль, дорогуша, откуда ты родом? – спросила Марин.
– Из Майами. Никогда в жизни не видела снега!
– Ну-ну, продолжай верить, что метель это сущий кайф, – произнесла Марин, входя в дом.
– Непременно, – парировала Ариэль. – Мой энтузиазм неподвластен воздействию холода и сарказма.
Я решила приготовить большую кастрюлю супа, который можно долго помешивать на медленном огне. Ариэль разожгла камин, и когда в небе поплыли первые снежинки, мы с ней вышли на улицу. Счастливо улыбаясь, она ловила их языком и кружилась, пока ее волосы не запорошило снегом.
– А ты можешь станцевать вальс снежинок из «Щелкунчика»? – спросила она Марин.
Марин закрыла глаза и застонала, изображая агонию.
– Разве что в страшном сне! А почему ты меня об этом спрашиваешь? Я-то думала, мы с тобой друзья.
– А что не так со «Щелкунчиком»? Мне этот балет нравится! Каждый год на него хожу.
– Не только ты! Все на свете на него ходят! Каждый божий день в декабре. И так каждый год, твою мать. В этом-то и проблема. Убеждена, ад – это вечность, в которой тебя заставляют танцевать снежинку в «Щелкунчике».
– Не хочешь ли ты сказать, что это все равно, как если бы ты попросила меня спеть песню «Мое сердце будет биться дальше» из «Титаника»?
Марин кивнула.
– Именно. Я станцую снежинку, только если ты это споешь!
– Да ни за что на свете, черт возьми! – Они посмотрели друг на друга, изобразив крайнее отвращение. Я расхохоталась.
С каждым часом небо становилось все темнее, снегопад усиливался. Мы зажгли свечи и фонарики во всем доме.
Елена тоже вышла в кухню и достала большую миску.
– Попробую по примеру Имоджен бороться со стрессом при помощи готовки. Ненавижу такую погоду!
Она напекла целый поднос крекеров к супу, и мы принялись за поздний обед.
Сильный порыв ветра сотряс дом, с завыванием проникая под дверь, стекла задребезжали. Вторая атака не заставила себя ждать. Елена съежилась от страха. С третьим ударом свет в доме погас.
– Сдается мне, что после всего этого я перестану выражать восторги по поводу снегопада, – содрогнувшись, прошептала Ариэль. Она поплотнее закуталась в шарф, который так и не снимала с плеч целый день.
– Все будет хорошо, – сказала Марин. – У нас полно дров, в кладовке есть запасные одеяла. Мы наслаждаемся горячей едой – твои крекеры, Елена, просто великолепны, – так что, переживем.
Порыв ветра снова сотряс стены дома.
– Как же я это ненавижу, – произнесла Елена. – В такую метель чувствуешь себя погребенным заживо.
– Поэтому нам нужно придумать какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься, – предложила Марин.
– На самом деле, есть одна идея. Подождите-ка. – Я схватила фонарик и пошла наверх в свою комнату, чтобы принести таинственные письма.
– Вот, посмотрите. Я нашла их еще в сентябре, когда мы здесь поселились. – Я положила пачку писем на стол. – В начале они просто показались мне довольно любопытными, а потом я догадалась, что, кто бы ни была эта самая Дж., Томас, которому она писала все эти письма, в то время отбывал свой срок в Волшебной стране в качестве дани.
Я развязала ленту и раздала письма всем присутствующим. Некоторое время слышался только шелест бумаги, а потом раздался возглас:
– О, нет. Не может быть. Вот черт!
– Елена, в чем дело? – спросила я.
– Мне знаком этот почерк! И я точно знаю, кто эти люди. Это мои родители. – Ее голос дрожал, как оконное стекло под порывами ветра.
– Дайте мне остальные письма, – потребовала она.
Ариэль, Марин и я протянули ей письма, чтение которых неожиданно перестало быть развлечением в зимний вечер, попыткой найти разгадку тайны в настольной игре.
Елена принялась читать письма, закусив губу так сильно, что показалась кровь. Она потерла губы тыльной стороной ладони, размазав кровь вперемешку с помадой, казавшейся почти черной в свете свечей.
– Дж, – это первая буква в имени «Дженет». Дженет Томас, моя мать.
Это была первая неожиданность. Но нас поджидали и другие.
– Я никогда не встречалась со своим отцом. Он бросил мать, когда она была беременна. Ну, не то, чтобы бросил… В то время она жила в Волшебной стране в качестве дани.
– Подожди, – прервала ее я. – Эти письма… Получается, они оба там были? Я имею в виду, как избранные?
– Он первым туда отправился, – ответила Елена. – И даже, несмотря на то, что она ждала его семь лет, пока он был там, он не стал хранить ей верность, когда подошел ее черед служить данью.
– Но… – начала было Ариэль.
– Послушайте. Подобное вероломство уже само по себе отвратительно. Давайте я изложу свою версию событий, а уж потом задавайте свои вопросы. Отец был художником по стеклу, но сейчас он работает в жанре монументальной скульптуры. Вы, наверное, слышали о нем. Его имя Томас Грин. Просто мама взяла его имя в качестве фамилии, когда я родилась. Полагаю, в знак любви, но это не сработало. Он настоящий мерзавец, и это еще мягко сказано.
Конечно же, мы слышали о нем. Томас Грин был одним из художников, чье имя всегда на слуху, и знакомо даже людям, далеким от искусства. Он создал знаменитый на весь мир мемориал. Спроектировал здание музея, которое было столь необычным, что споры о нем не утихли до сих пор. Оно представляло собой высоченные шпили из стекла, которые особым образом поглощали и отражали свет, делая здание похожим на инопланетный корабль. Он получил крупный грант как выдающийся деятель искусств. Женился в третий раз на супермодели, которая всего лишь на два года старше Елены.
– Они познакомились в тот год, когда он жил в «Мелете». А жил он как раз в нашем домике, в комнате наверху, в башне. Думаю, именно поэтому письма и были спрятаны здесь. В любом случае, все это не имеет значения.
Он искал натурщицу. Мама ответила на его объявление. Видели витражи на двери ее дома? Это его ранняя работа, созданная еще до того, как он сменил направление в творчестве. Женщина, изображенная на стекле, – моя мать. Между ними завязались отношения. Похоже, они влюбились друг в друга. С этого момента история развивается совсем не так, как вы предполагаете, потому что забеременела она вовсе не тогда. Это случилось уже после его возвращения. Перед тем, как ей надо было отправляться в мир фейри.
– О боже, – произнесла Марин. – Получается, ты выросла там.
Диковатая. Ведет себя так, словно не знает, что это
