— Ты похожа на нее, — бросил он, отворачиваясь, и направляясь к устройству в центре беседки.
— О, господи, — закатила она глаза, начиная раздражаться. Магистр не воспринимал ее всерьез, как великан не замечает мельтешащих под ногами муравьев. — На кого похожа? Не стройте из себя киношного злодея, вам это не идет!
Никакой реакции не последовало.
— Вы же все равно собираетесь меня убить! — крикнула Деметра, не скрывая подступившей злости. — Могу я хотя бы узнать, из–за чего?! У меня должно быть предсмертное желание!
Плечи мужчины на секунду поднялись и опустились — он вздохнул. И повернулся к ней.
— Что ты знаешь о легенде про Людвига и Антуанетту? — спросил он.
— Всё! — выпалила Деми. — Какое это имеет значение? Я знаю всё! Знаю, что Антуанетта виновата в проклятии, знаю, что Воронов было два, и знаю, кто украл Первого!
— И кто же? — приподнял брови мужчина.
— Стефани Райнер!
Губы Винсента дернулись в едва заметной усмешке.
— Нет. Это был я.
— Вы–то здесь при чем? — не удержавшись, поинтересовалась Деметра. — Вы не имеете никакого отношения к этой истории, ведь иначе вам должно было быть около двухсот лет…
И осеклась, вспомнив. В дневнике Людвига, найденном в заброшенном замке, они прочитали, что Ларивьер был избран Магистром в 1890 году.
Перед ней стоял еще один человек из девятнадцатого века. Живший почти так же долго, как Ортруна.
— Значит, вы украли Ворона? А как же Стефани?
— Глупышка Райнер украла Ворона, чтобы стать сильнее. Он был готов к работе и снабжен топливом — мощными зельями. Три из них нужно было немного доработать, одно можно было употребить сразу. Но итог один — выпивший эти зелья получил бы невиданную силу.
— Мы читали об этом, — сообщила Деметра, догадавшись к чему он клонит. — Значит, это вы выследили Стефани, убили ее, забрали Ворона. А потом подкинули кинжал с гербом Далгартов, чтобы все подумали на Ортруну. Дальше вы выпили зелья, обрели всемогущество и стали Магистром. Но для чего мы сейчас здесь? Жить скучно стало? И что вы сделали с Вороном?
— Играть в детектива может быть интересно, не правда ли, Деметра? — спросил он. Знает ее имя. Ну конечно. Снова светлая выступила в роли пешки.
— Ворона я сохранил как символ своего бессмертия. Использовать его было ни к чему, а разрушать — жалко. Уильям Далгарт был мне как отец, — продолжил он, не дожидаясь ответа. — Мне нужны были только зелья и рецепты для них. Благодаря им я стал Магистром в девятнадцать лет. И повел магов на войну. Противоречия, накопленные к тому времени между темными и светлыми были велики, так что война была неизбежна. Все получилось просто, ведь волшебники ослабли от чар Второго Ворона.
— Вы собрались пересказывать мне всю историю магического мира? — ухмыльнулась Деметра. Ее связанные руки уже начали затекать.
— Я полагал, что ты хочешь знать правду. К тому же, пока я рассказываю — ты живешь. Предсмертное желание, — напомнил Ларивьер. Порывшись во внутреннем кармане, он достал трубку и запалил ее пламенем, возникшим на указательном пальце. Затянувшись, и выдохнув дым, он продолжил:
— Как Ортруна и Людвиг, я скоро сообразил, к чему это все привело. И начал искать решение. Я не собирался возвращать светлых на пьедестал, я хотел сделать темных еще сильнее. Но Нью–Авалон начал разрушаться, проклятие довлело над всеми нами. Ответ пришел ко мне из неожиданного источника. В своем кабинете — кабинете Магистра, я нашел записи Антуанетты, моей предшественницы. Она писала о том, что обнаружила портал в Эйрин. Но не только. Перед тем, как инсценировать свое самоубийство, она неоднократно перемещалась сюда, и написала о некоторых любопытных фактах.
— Антуанетта была здесь несколько раз и никому об этом не сказала? — удивилась Деметра.
— Вот именно. Великая светлая волшебница являлась еще и великой обманщицей. Но речь не о том. Оказалось, что уже в девятнадцатом веке «боги», населявшие Эйрин, были призраками. Но тогда они еще могли говорить.
— Я не понимаю, — перебила светлая. — Как боги стали призраками?
— Когда–то давно они уединились от людей, чтобы продолжать искать новые знания, проводить исследования, совершенствовать магию. Но они даже не предполагали, куда их это заведет. Впитывая все больше фактов, формул и заклинаний, они отдалялись от своей физической оболочки с ее страстями, потребностями и желаниями. В конце концов, настал день, когда они утратили материальность.
— И потом им стало даже не нужно разговаривать друг с другом, — тихо сказала Деметра.
— Все верно. Они начали общаться при помощи телепатии, став единым организмом. Так остров богов стал островом–призраком. И понятно, почему они перестали отвечать на молитвы в храмах. Но интереснее всего то, как именно «боги» переместили этот остров в другой мир. Я давно подозревал, что им помогло какое–то изобретение, способное видоизменять миры и открывать порталы. В записях Антуанетты я нашел подтверждение этому.
— И решили захватить другие миры?
— Нет, — мягко возразил Ларивьер, выпуская новые клубы дыма. — Проклятие, как известно, имеет власть над темными лишь в нескольких мирах — в магических городах и на Земле. Но всего миров — миллиарды. Поэтому я обратился к Совету с предложением открыть все порталы разом. Земля стала бы перекрестком. И когда грань между мирами разрушилась бы, проклятие бы исчезло. Даже у Антуанетты не хватило бы сил поддерживать его во всех мирах сразу.
— И тогда Антуанетте оставалось бы только отменить чары, чтобы не лишиться магических сил и не умереть. Черт, а ведь это умно. Это действительно умно! Но тогда вы бы фактически уничтожили Землю…
— Нам пришлось бы принести такую жертву, да, — пожал плечами мужчина.
— А разве не проще было убить Антуанетту?
— Убить ту, которая находилась под защитой великих богов? — усмехнулся Ларивьер. — Добраться до устройства и активировать его было куда легче.
