Остальная волчья стая рыкнула. Разбойники бросились в узкий проход. Это было глупо. Как всегда, когда внезапная ярость застит взор. Ворвались в темноту, проскочили ее и уткнулись в каменную стену. Проход между капитулярием и ризницей заканчивался слепым тупиком.
Какая-то тень заслонила выход. А потом стрела, выпущенная из арбалета, отбросила одного из горлорезов. Мужчина ударился спиной о стену. Сполз, оставляя мокрый красный след. Одуревшие наемники бросились в сторону виридария. И там их ждала смерть.
Темная фигура быстро и тихо, словно кот, прыгнула им навстречу. В узком коридорчике вскипели тени. Потом оттуда донесся писк, глухой хрип, лязг стали, несколько стонов – и все утихло. Тень проскочила к стене, взобралась на нее.
* * *– Стоять, сучьи дети! – шипел от злости Молле. – Им мы уже не поможем! Это один из монахов. Безумец. Зарубим его в молельне – и дело с концом.
Они приблизились – встали в круг, ощетинившийся мечами и кинжалами, спина к спине, залитые красным и зеленым светом огней, льющимся сквозь витражи. Они уже были не так уверены, как в тот момент, когда переступили порог аббатства. Как тогда, когда перерезали глотки монахам. Как тогда, когда убивали слуг, разбивали сундуки и ящики.
– Зачем мы сюда пришли?! – простонал Рено Кривая Морда. – Седоволосый привел нас в засаду!
– Я ему никогда не верил. Слишком уж он хорошо платил. – Босой оборванец с окованной палицей в руках чвиркнул желтой слюной сквозь остатки зубов.
– Пасть закрой, Хитти! Сиди и слушай!
Красный лучик на миг потускнел, словно бы перед витражом – а может, и за ним – промелькнула некая тень. Головорезы затряслись.
– Тут что-то есть!
– Бесы папистов.
– Спокойно! Это всего лишь птица.
Тень мелькнула с другой стороны. И снова – на миг. А потом боковая дверь в храм медленно отворилась. Подул ветер. Ледяное дыхание Зверя ударило им прямо в лица.
– Стоя-а-а-ать! – рявкнул на сотоварищей Молле. – Не разбегаться! В кучу!
Группа снова сомкнулась, выставив клинки. Неспокойные глаза разбойников всматривались во тьму, изучали тени в боковых нефах, скользили по статуям святых и по колоннам. Что-то близилось. Чувствовали. Что-то к ним приближалось.
– Есть! Оно здесь! – заскулил Хитти. – Пришло за мной!
– Пасть закрой!
Огромная розетка над ризницей раскололась на тысячу кусков. С шумом, с оглушительным стуком и лязгом на них упал град обломков и осколков. Ослепил их, заполонив весь мир.
А потом, вместе со светом луны, в самый центр образованного наемниками круга свалилось что-то большое и тяжелое. И адски быстрое.
Первые из наемников даже не поняли, что гибнут. Падали назад или отлетали в сторону, когда свистящая сталь рассекала им глотки. Молле был быстрее. Успел поднять меч, заслониться, заблокировать первый удар. Второго не сумел, но выдержал стеганый доспех. Гигант качнулся, ткнул мечом, но клинок ударил в пустоту.
Тень прошмыгнула рядом с его правой рукой. Свистнуло – и отрубленная кисть с мечом упала на пол.
Молле был силен. Несмотря на кровь, хлеставшую из обрубка, ухватился левой рукой за кинжал. И тогда получил в живот. На этот раз стеганка поддалась. Наемник упал на колени и свалился ничком.
Потом началась резня. Бриганты разбегались во все стороны. Не всегда к главному входу, поскольку тот, кто бежал по нефу, погибал первым. Часть искала спасения в молельнях, другие прятались за скульптурами, в исповедальнях, за саркофагами.
Зверь был быстрее.
Опережал их движения двукратно. Наносил раны, прежде чем те успевали поднять оружие для защиты. Избегал ударов еще до того, как они начинали атаку. Убивал, прежде чем могли различить его силуэт или произнести его имя… Отрубал руки, воздетые в немом жесте мольбы. Церковь наполнилась воплями и стонами, криками и плачем. Но длилось все очень недолго. Не миновало и четверти «отченаша», как бриганты Жиля де Силле утихли навеки. Лежали в лужах крови, глядя остекленевшими глазами в сводчатый потолок, но явно не для того, чтобы восхищаться старыми фресками и барельефами.
Тишину нарушил шорох крыльев. Вороны обсели башню и крышу церкви. Что ж, в эту ночь их ждал добрый пир. Но главное блюдо только готовилось…
– Вийон, – послышался чей-то голос.
Поэт осмотрелся. Некая фигура шевельнулась на хорах, под сваленной лавкой. Николя Жакье! Инквизитор был жив. Вийон подскочил ближе. Тонзура священника была обагрена кровью, красные пузырьки вздувались на губах, когда он говорил. Должно быть, сломанные ребра.
– Уб… убей… Жиля. Он… приведет сюда детей из города, чтобы всех их казнить, уничтожить… Мы не можем этого допустить.
– Где он?
– Пошел в катакомбы.
– Ждите здесь. Я все решу.
Он направился в сторону молельни. Но на полпути остановился. В голове его снова зазвучал голос Арнальда.
– Стой! – шипел он. – Не убивай Жиля! Пока нет!
– Что? Почему?
– Жиль не выполнил свое предназначение. История еще не закончилась. Еще не пришли сюда невинные. Хочу, чтобы люди города увидели, что они не могут спастись от силы Демиурга. Чтобы кровь их детей изменила тропы их жизни. Убьешь его, лишь когда произойдет последнее несчастье.
«Резня невинных… Как в Иерусалиме при Ироде… Избиение младенцев…» – мелькнуло в голове у Вийона.
– Нет, я не согласен!
Звон шпор громким эхом разносился по церкви. Со стороны молельни шел Жиль де Силле, в сияющем доспехе, с мечом в руках.
– Вийо-о-о-он! – инквизитор поднялся, уцепившись за окровавленное распятие. Опирался о перевернутую лавку, кровь обагрила его волосы, текла из носа и ушей. – Франсуа, нет! Он тебя морочит! Убей Жиля сейчас, немедленно! Заруби Зверя, чтобы тот никогда не восстал!
– Не слушай его, глупец. Будь рассудителен. Ты слишком много видел. Слишком много знаешь. Тебя сожгут на костре вместе с Силле. Или обвинят в убийстве! Остановись!
– Нет! Не дай себя заморочить дьявольским шепотам, Вийон! Именем Иисуса Христа! Не верь ему! Спаси хотя бы детей!
– Ты их все равно не спасешь. Это интрига, о которой ты и понятия не имеешь. Святой Официум с самого начала знал обо всем и ничего не сделал. Посчитали, что это хорошо – то, что простые люди станут бояться Зверя, потому что тогда они охотней дают на церковь! Только когда дело зашло слишком далеко, они прислали сюда Жакье. Именно потому он и выступал инкогнито!
– Дети… Я должен спасти детей…
– Они все равно погибнут! Банда подручных инквизитора ждет в четверти мили отсюда. Ты уже ничего не сделаешь, ха-ха-ха-ха…
Николя Жакье шел к поэту с окровавленным крестом в руках. Стонал от боли и сильно хромал. Наконец, вцепился в плащ поэта и сунул крест к его глазам.
– Sancte Michael Archangele, defende nos in proelio, contra nequitiam et insidias diaboli esto praesidium. Imperet Uli Deus, supplices deprecamur: tuąue, princeps militiae caelestis, satanam aliosąue spiritus malignos, ąui ad perditionem animarum pervagantur in mundo, divina virtute, in infernum detrude.[68]
Замер, кровь
