– А, – сказал вслед Висте капитан, но опомнившись, что рядом Женя, прикусил язык.
– Поговорить с ней хотел? – с пониманием кивнул Фролов, лениво пережевывая фасоль с мясом. – Только один черт, на честный диалог ты ее не выведешь. Не из тех она людей, которые свою душу откроют.
– Может, хоть ты объяснишь, что произошло в школе, – гневным шепотом потребовал офицер.
– Я сам не знаю, – пожал плечами пилот, но встретившись с испепеляющим взглядом капитана, добавил: – Я правда не знаю, что произошло. После попадания в «зазеркалье» со мной стали происходить странные вещи, объяснения которым я не нахожу. Просто, когда человек зол, испуган или его переполняют какие-то эмоции, я словно… – Женя попытался подобрать правильное слово, – вижу причину этого.
– И чего же так сильно испугалась Виста? – Киконин попытался придать своему голосу максимальную незаинтересованность, а виду непринужденность.
– Если Виста посчитает нужным, она тебе сама расскажет. А так, прости, мужик, но это не наше с тобой дело.
– Не наше, – согласился офицер, задумчиво потирая многодневную щетину. – Но знаешь, у меня очень странное чувство последние дни, я не могу с ним разобраться, даже объяснить его.
– Какое? – не понимая, к чему клонил офицер, нахмурился пилот.
– Я никогда не был хорошим человеком. Да что врать, как человек – я был порядочным дерьмом. Трудно поверить, но полгода назад я чуть не подстрелил Висту, а после этого поймал Ирма и сдал его на опыты ученым. Думал, что он мутант, и немало денег с него срубил. Вообще грязной работы не гнушался и не всегда честно зарабатывал. Как ты понимаешь…
– Ты был редкостным мудаком, – подвел итог Евгений, остановив душевные излияния капитана. – Но что-то в твоей жизни изменилось, и ты стал хорошим парнем?
– Да, – согласился Виктор. – За последние полгода в моей жизни случилось очень многое, что заставило ее переосмыслить чуть более, чем полностью. Я давно в Зоне, очень, а до этого служил, побывал во многих горячих точках. Видел много смертей, иногда они были очень страшными.
– Давай к делу, – чувствуя, что Киконин ходит вокруг да около, не решаясь подойти к сути, грубо попросил Женя. – Поздно уже, а я спать хочу.
– Я очень переживаю за Василису, за всю группу и очень надеюсь, что завтра у нас все получится и Вася вернет себе память.
– Но?.. – Женя жестом предложил Виктору продолжить.
– Но особенно я переживаю за Висту. Я не могу тебе этого объяснить, но я очень хочу уберечь ее от опасности, от Зоны, от смерти и даже от самой себя. Ты ведь увидел что-то страшное, да? Что-то, что многие и многие годы гнетет ее, мешает жить и быть счастливой. Я просто хочу сделать для нее хоть что-то доброе и хорошее. Тогда, в переходе, когда у нее остановилось сердце, знаешь, я ведь сам вместе с ней чуть не умер. Мне никогда не было так больно и так тяжело. Только тогда я понял тебя. Понял, почему ты рискуешь собой и готов на все, чтобы помочь Василисе. Это очень странное чувство, которое мне не приходилось испытывать. Волнение, сострадание, желание помочь.
– Знаешь, как это называется? – Фролов не смотрел на капитана, переливая воду из пластиковой бутылки во флягу.
– Как? – оживился капитан.
– Любовью это называется, мужик. Любовью, – тихо повторил Женя, вышел из-за стола и в своих мыслях отправился в комнату.
Как он лег – помнил с трудом, но стоило принять горизонтальное положение, пилот заснул и за пять часов ничто и никто его сон не потревожил.
Глава 8
Станция Таганско-Краснопресненской линии – «Баррикадная», встретила группу подозрительными звуками, источник которых нашелся далеко не сразу. Луч фонаря Висты выхватил на розовом мраморе трапециевидного пилона странную серую субстанцию, похожую по консистенции то ли на слизь, то ли на деготь. Она, поглотив в себя несколько крупных крыс, издавала отвратительные чавкающие звуки, словно переваривала бедных зверьков. Таких серых пятен на стенах хватало в избытке, несколько, уступающие в своих размерах, вольготно разместились на полу, выложенном серыми и красными гранитными плитами. Дрянь эта сливалась по цвету с серыми плитами, и Виста, крутящая головой по сторонам, чуть в нее не наступила. Спас ее схвативший под локоть и дернувший на себя Марио.
– Под ноги смотри, а не только башкой своей умной крути, – посоветовал сталкер, лучом фонаря указывая на еще одно пятно, находящееся в пяти метрах от хакерши.
В центре зала был эскалатор, ведущий на станцию кольцевой линии «Краснопресненская». Именно туда группа и направилась. Лестницы почти разъела аномалия и спускаться пришлось по одному, выверяя каждый свой шаг. Марио и Киконин уже ждали внизу, когда настало время спускаться Василисе и пилоту.
– Давай. Наступай очень аккуратно и смотри под ноги. Ничего не бойся.
– Я не пойду, – отказалась Титова и попятилась прочь от эскалатора. – Там страшно, я не хочу. Я хочу наверх! Тут очень страшно!
– Василиса, нам надо идти, – уговаривал ее Женя. – Видишь, друзья наши уже спустились и ждут внизу. Если ты пойдешь аккуратно, то ничего не случится. Обещаю.
– Я пойду с тобой, – уперлась Титова.
– Мы не можем спуститься вместе, – пилот, понимая, что эскалатор может не выдержать веса двоих людей, не стал объяснять, лишний раз пугая девушку, насколько это опасно. – Это не по правилам игры. Если мы их нарушим, то проиграем. Ты ведь понимаешь?
Невероятным образом, использовав все хитрости и даже ложь, вместе с Вистой, но Титову удалось уговорить. Фролов напрягся, сжал кулаки, поджал губы и выпрямился, став на полголовы выше.
– Не переживай, – не своим голосом сказала Виста. – У нее все получится. Хорошо идет.
Внизу ее подбадривал ожидающий и освещающий эскалатор капитан.
Когда до твердой поверхности оставалось всего шесть ступенек, Титова оступилась и кубарем покатилась вниз. Последние ступени разъехались, но девушку вовремя успел ухватить за шиворот капитан, дернув на себя.
– Молодец. Видишь, ты смогла, – офицер оттащил девушку подальше.
– Все нормально! – отрапортовал Марио. – Следующий пошел!
Вскоре вся команда вновь оказалась в сборе. Гордая собой Виста последний раз посмотрела на злополучный спуск, и решила, что для человека, который почти все время сидит на пятой точке за компьютером, она совершила подвиг.
«Краснопресненская» была красивой. Мраморная, с гранитным полом. На сводах многочисленные барельефы, посвященные революционным событиям. Не удивительно, что в былые времена по Московскому метрополитену водили экскурсии. Люстры над головой раскачивались и скрипели, и группа неосознанно отошла в сторону. Большая половина уже успела обрушиться и как бы группа ни старалась осторожно шагать, стекло и мраморная крошка под ногами хрустели. Оказавшись на путях, группа остановилась.
– Значит так, – тихо заговорила
