«Вожделение».
– Как ты сбежала из клетки? – требовательно спросил Фуриан.
Мия пожала плечами.
– Перешагнула из одной тени в другую.
– Колдовство! – сплюнул он.
– Это не колдовство. Это наше естество. Разве ты так не можешь?
– Я не желаю связываться с тьмой. – Фуриан вновь показал защитный знак.
– Но ты уже это сделал, – возразила Мия, подходя к нему ближе. – В ту самую перемену, когда я сражалась на песке с экзекутором. Ты не дал мне…
– Убирайся отсюда, девчонка. Я – чемпион этой коллегии и набожный сын Аа. Гладиаты не якшаются с плевелом, а я не якшаюсь с еретиками.
Мия покосилась на святыню Цаны, на троицу Аа на стене.
«Неужели?»
– Ты верующий? Как ты можешь…
– Убирайся, – прошипел он. Фуриан не осмеливался повысить голос, чтобы не привлечь стражу, но Мия видела по его сжатым кулакам, по вздутым на шее венам, что он в бешенстве. – Если стражники обнаружат тебя в моей комнате, экзекутор сдерет с нас шкуру. А я не стану истекать кровью ради таких, как ты. Сгинь, пока я не сломал тебе шею, рискуя впасть в немилость домины.
Его тень корчилась на стене, руки потянулись к шее тени Мии. Девушка попятилась, но тень не сдвинулась с места, ее волосы извивались и скручивались, как змеиное гнездо. Внутри нее вновь пробудились голод и тошнота, смешавшись с бурлящей яростью.
Этот мужчина ничего не знал о даркинах. Ничего не знал о себе. Здесь ей ответов не найти. Только больше вопросов.
И чем дольше она оставалась в этой комнате, тем больше была вероятность, что ее поймают.
Мия медленно пятилась, не желая поворачиваться спиной к Фуриану и прислушиваясь к звукам снаружи. Ничего не услышав, бесшумно открыла дверь и посмотрела по сторонам коридора. Удостоверившись, что там никого нет, оглянулась через плечо на чемпиона коллегии, чья тень продолжала извиваться на стене.
Мия напомнила себе, зачем она здесь. Чтобы стать победителем «Венатуса Магни», ей придется одолеть этого мужчину, и неважно, даркин он или нет. Какая бы между ними ни возникла мрачная связь, она отходила на второй план: он стоял между ней и победой.
И возмездием.
«Будь посему».
– Неплохая комната, – заметила она, окидывая ее взглядом.
– И что? – рявкнул Фуриан.
Мия пожала плечами.
– На твоем месте я бы к ней особо не привыкала.
Девушка выскользнула в коридор, закрывая за собой дверь.
Ее тени потребовалось несколько секунд, чтобы пойти следом.
Хрясь!
– Гладиаты ничего не боятся, кроме поражения!
Хрясь!
– Гладиаты ничего не жаждут, кроме победы!
Хрясь!
– Гладиатам ничего не нужно, кроме славы!
Вот под какую песню Мия коротала время, жарясь под опаляющими солнцами. Голос экзекутора был куплетом, звуки ударов кнута – ритмом, а ворчание, вздохи и брань мужчин и женщин – припевом.
Со дня ее прибытия в Воронье Гнездо прошла неделя, но эти семь перемен будто тянулись годами. Экзекутор не знал пощады, обучая их с Маттео и Сидонием обращению со всеми видами оружия, всем стилям борьбы, всем трюкам и фокусам, в которых он был подкован за долгие годы игр. Они дрались в кругу, на разных уровнях двора, во снах. Каждая запинка наказывалась ударом кнута. Каждый неверный шаг. Каждая незначительная ошибка.
Хрясь!
Хрясь!
Хрясь!
Их тренировали отдельно от гладиатов, и троица мылась и ела после остальных. Мясник испортил как минимум еще три ужина – дважды мочой, а один раз кучей собачьего дерьма, которую нашел во дворе после того, как Клык закончил свои дела. Мия каждую неночь тайно прокрадывалась на кухню за едой; один раз ей даже удалось прихватить хлеб для Сидония и Маттео: она сказала, что нашла его в столовой. Но она по-прежнему голодала. А ее товарищам по несчастью было еще хуже.
– Ничтожные сукины дети! – орал на них экзекутор. – Через несколько перемен вы выйдете на пески «Венатуса» под знаменем этой коллегии. Если думаете, что толпа не потребует еще, увидев первые капли вашей крови, то вы тупее, чем кажетесь. А теперь нападайте с умом!
– Экзекутор? – раздался голос сверху.
Мия подняла взгляд и увидела донну Леону на широком балконе. Та была облачена в струящийся белый шелк, на ее запястьях блестело золото, каштановые волосы заплетены в косу.
– Смирно! – рявкнул экзекутор.
Гладиаты замерли и стукнули кулаками по груди.
– Домина? – отозвался мужчина.
Та поманила его пальцем.
– Ваш шепот – моя воля, – поклонился экзекутор.
Затем повернулся к Мие и ее напарникам.
– Сидоний, работай с манекеном. – Мужчина сердито посмотрел на Мию и Маттео. – Вы двое – деритесь в круге. Ты по-прежнему держишь щит, как букет цветов, девочка. А Маттео орудует мечом, как трехлетка своим мелким хером. Если хотите сохранить свои светлые головы на плечах во время Отсева, то вам лучше начать пахать.
Экзекутор почесал бороду и уковылял в крепость. Сидоний принялся избивать тренировочный манекен, Личинка принесла Мие с Маттео деревянные мечи и щиты, и они сцепились в схватке, поднимая пыль и танцуя в круге.
– Начать пахать? – сплюнул Маттео. – А что, ради бездны, по его мнению, мы делали всю неделю?
Мия не отвечала, сосредоточившись на тренировке. Несмотря на то, что экзекутор был полным ублюдком, узнав, что он Аркад, девушка внимала каждому его слову. Если Алый Лев велел ей поработать над правой рукой, тогда, Черная Мать, она будет работать над гребаной правой рукой!
– Бей сильнее, – прорычала она. – Наступай на меня.
– Я так и делаю! – огрызнулся Маттео, замахиваясь на нее мечом.
Мия с легкостью отразила его удары, а шквал ответных выпадов заставил юношу отступить назад. Она снова колотила его щит, сплевывая песок с языка.
– Бездна и кровь, ты бьешь меня так, словно я сделана из стекла! Бей нормально!
Маттео блокировал следующий удар, парировал слабым выпадом. Деревянные клинки стукали о деревянные щиты, их ноги выплясывали в лихорадочном ритме.
– Я не хочу делать тебе больно, Ворона, – сказал Маттео.
– И почему же? Потому что я могу сделать тебе больно в ответ?
– Потому что… ты девушка.
Глаза Мии округлились. Заскрежетав зубами, она уклонилась от удара Маттео, ее сандалии заскользили по песку. Крутанувшись на месте, она сильно ударила его по лопаткам, и Маттео пошатнулся. Когда он повернулся к ней лицом, Мия врезала ему щитом в нос. Брызнула кровь, юноша свалился на землю.
Мия встала над ним, прижав деревянный меч к его горлу.
– Возьми свои гребаные яйца в руки! – сказала она. – Может, мать учила тебя, что к нам нужно относиться, как к нежным цветкам, а может, ты просто думаешь членом. Но на арене нет девушек. Ни матерей, ни дочерей. Ни сыновей, ни отцов. Только враги. Будешь волноваться о том, что между ног твоего соперника, и тебе снесут башку. И какой тогда будет прок от твоего гребаного члена?
Юноша вытер кровь с лица и с трудом сглотнул.
– Прошу прощения, – пробормотал
