В этот день Великий князь выехал из Кремля и отправился к одному из новых подворий, отстроенных минувшей осенью. А именно – артиллерийскому двору, куда его пригласил сын. Под копытами скрипел снег. Крепкий мороз бодрил. А предвкушение чего-то нового и необычного заставляло Ивана свет Васильевича откровенно нервничать.
И вот открылись ворота. Он въехал, оставив охрану за воротами. Лихо спрыгнул с коня, отдав поводья кому-то из сотрудников подворья.
Да, его немного бесили закидоны сына, трясущегося над безопасностью. Умом-то понимал, что дело того стоит, наверное. Но не привык он к таким вещам. Не привык. Вот и сейчас – поморщился, но смирился. И последовал к вышедшему ему навстречу Ване.
– Ну, показывай, ради чего звал, – с легким раздражением произнес отец.
– Пойдем, – проигнорировав эту реакцию, ответил сын с улыбкой. И повел Великого князя в небольшой сарай, ворота которого предусмотрительно распахнули.
Зашли. Сразу в глаза бросилось что-то, накрытое грубой тряпицей. По жесту княжича чехол сняли, и перед Великим князем предстало новое бронзовое орудие, с горем пополам отлитое для нужд полевой артиллерии.
– Вот, – махнул рукой княжич.
– Тюфяк?
– Нет, – помотал он головой. – Тюфяки – они вон, – кивнул Ваня в сторону дальней стенки. – Видишь какие? Грубые. Кованые. А это – красота. Юркая огненная зверушка. Я прозвал ее саламандрой.
– Красота? Так украшательств нет.
– Красота не в украшениях. Красота в простоте. Древние викинги считали, что оружие красиво само по себе. В своей изящной смертоносности. И в украшениях не нуждается. Так и тут. Видишь – все скромно и гладко. Ничего лишнего. Ведь каждое украшение – это лишний вес, если сверху накручивать, либо ослабление крепости ствола, если вырезать. А тут – все в дело…
Орудие удалось отлить очень неплохое. Ваня остановился на бутылочной форме, при которой толщина ствола варьируется от значительной в казенной части до довольно тонкой – у дульного среза. Из-за чего ствол имеет большую живучесть. Цапфы, вингард и дельфины также были простыми, но прочными и удобными.
Канал ствола – главная проблема старинных литых орудий. Ведь он остывает в последнюю очередь, из-за чего там образуется масса всяких дефектов. Поэтому, отлив ствол с заведомо меньшим каналом ствола, Ваня расточил его плоским сверлом до нужного сечения. Долго и муторно, но всяко лучше, быстрее и дешевле, чем отливать по восемь-десять раз одно и то же орудие, чтобы получить приемлемый результат. Не идеальный, нет, просто приемлемый.
Сверленый ствол обладал заметно меньшей живучестью, но этот вопрос княжич разрешил по методу Грибоваля. А именно – уменьшением зазоров между каналом ствола и снарядом. В свою очередь, это позволяло существенно повысить эффективность порохового заряда. То есть снизить расход пороха.
Украшений не было практически никаких. Лишь на казенной части выбивались название класса орудия, серийный номер и прочие характеристики. В те годы так не поступали. Тюфяки еще ладно, но литые орудия уже старались украшать самым отчаянным образом.
Лафет был деревянный, вполне классического для гладкоствольной артиллерии типа. Для эпохи – передовой. Для Вани – старина, откатанная на тюфяках в предыдущую кампанию. Разумеется, изменения были, и местами значительные. Пришлось учесть нюансы и опыт эксплуатации. Но все равно ничем принципиальным они не отличались. Тут крепление передвинули, там оковку удлинили и так далее.
– Ох! – только и выдохнул Великий князь, заглянув в канал ствола. Ваня ведь не только плоским сверлом с малой подачей и биением ствол аккуратно рассверлил, но и отполировал. Так что он сверкал чуть ли не зеркальной поверхностью, отражая лучи света, пробивающиеся в затравочное отверстие.
– Да, отец, – кивнул Ваня. – Не зря я кривился от тюфяков. Загляни в них. Да-да. Давай. Вот. Видишь, какой кошмар. При выстреле это создает массу сложностей. А главное – грозит стволу разрывом из-за неравномерности.
– И сколько же ты мучился с этим бронзовым тюфяком?
– С «Саламандрой»?
– Да, с «Саламандрой».
– Долго. Три месяца. Это седьмая попытка. Все ведь в новинку было. Но дальше будет легче. Жаль только, бронзы мало. С такими орудиями и крепости оборонять легче. Они ведь что ядра, что картечь пускают дальше тюфяков. Да и расход пороха на них скромнее.
– Да, – покачал головой Великий князь, – с бронзой совсем беда.
– Ничего, – улыбнулся Ваня. – Торговлишку наладим заморскую – будет нам бронзы вдоволь. Медь дешевая у свеев ныне, а олово – у англичан можно покупать или через Ганзу по землям кесаря. А уж составить правильную пропорцию для бронзы мы и сами сможем.
– Я слышал, что ты не стал договариваться с камнетесами на ядра. Как решил поступить?
– Железо, что я в индийских печах плавлю, не всегда доброе получается. Иной раз совсем не ковкое. Приходится ныне проверять каждую плавку. Смотреть, как держит поковку – не растрескивается ли. Отчего в отвал часть дурного железа идет. Вот его я вновь и переплавляю, превращая в свинское[98]. А потом, пока оно еще жидкое, отливаю в формы земляные. Получаются вот такие шары, – произнес Ваня, показав отцу чугунное ядро.
– Ого! – оценил Великий князь. – Тяжелые.
– Да, – согласился княжич, – намного тяжелее каменных, в том же размере. Их после отливки на наждачном круге правят да по лекалу выводят, чтобы гладкие получались – без выступов всяких ненужных…
Еще немного поговорили про новое орудие, а потом перешли в кабинет Вани, подальше от ненужных глаз, и перешли к более важным вопросам.
Оказалось, что попытка провести военную реформу забуксовала всеми колесами. Иван Васильевич, вдохновленный успехами сына, попытался перевести Московский полк на «новый строй», но не вышло. Мало кто из бояр да дружинников согласился «старину рушить». Да, все они признавали, что Ваня добился больших успехов, но далее этого не шли. Ведь одно дело – что-то признавать и совсем другое – делать.
Как в те дни версталось войско? Например, Московский городовой полк состоял из личной дружины Великого князя и дружин бояр московских. И все эти, безусловно, уважаемые люди не желали «плясать под дудку безусого юнца». Особенно их бесила жесткая дисциплина. Они считали такое обхождение неуместным для воинов. Дескать, Ваня словно с холопами обращается.
Сами дружинники тоже бесились с того, но не все и не в той же степени, как бояре. То есть явно находились под их влиянием. Посему в общем и целом настроение старых воинских контингентов было крайне неблагоприятно для перевода в новый строй.
– Ты не кручинься, бать, – усмехнувшись, произнес Ваня. – Оно ожидаемо было. Гордость глаза застит. А рубить сплеча начнем – так взбунтуются.
– И что делать?
– Как что? Собаки лают – караван идет. Гнуть нужно свою линию потихоньку. Вон моя рать вполне недурно уже воюет. А значит – увеличивать ее численность надо да заменять потихоньку ею старые дружины.
– А с дружинами что делать?
– А ничего. Просто не поднимать их по
