— Вот, драгоценнейшая Аделаида Павловна, настоятельно рекомендую вам племянника Аглаи Ивановны. Золото, а не молодой человек. К тому же не женат, — с лукавою улыбкой добавил Гаврилов.
— Молодой человек? Не женат? — с явным беспокойством переспросила Земляникина, отчего объемная грудь ее трепетно заколыхалась.
— Да-да, голубушка, — закивал головой Гаврилов, принимая от Софьи чашку с чаем. — Иван Иванович удивительный молодой человек. Он, право, не из тех нигилистов, что теперь так расплодились. И в церковь каждое воскресенье ходит на утреннюю службу, и непьющий. Я его к себе письмоводителем брал, так он мне всю документацию в порядок привел. Вот каков человек Иван Иванович Безбородко, — с гордостью заключил генерал.
Аделаида Павловна сильнейшим образом забеспокоилась и даже забыла на время о варенье, которое уж собиралась накладывать себе в розетку.
— Иван Иванович и стихи пишет, и речь держать может, — подхватила Софья, которая скоро догадалась, с какой целью ее батюшка принялся нахваливать купчихе Ивана, и решила немного пошалить сообразно своему возрасту. — Да и мыслит очень прогрессивно.
— Ну уж и прогрессивно? — взволновалась Аглая Ивановна, до этого времени внимательно слушавшая да молчавшая, радуясь про себя столь скорому продвижению своего «предприятия». — Просто модные идеи пересказывает, и ничего более, — объявила она, обращаясь лично к Земляникиной.
Но Аделаида Павловна пропустила все эти замечания мимо ушей, внимая лишь одному генералу.
— А скажите, ваше превосходительство, службу ли ныне этот прекрасный молодой человек служит или по торговой части? — спросила она.
— Да он у меня отпросился, а я и отпустил, — развел руками Гаврилов. — О чем весьма сожалею.
В разговор вновь вмешалась тетушка:
— Ныне Иван Иванович нигде не служит и не работает, так как только что воротился в Петербург с Полтавщины. Там у него тетка, сестра его матери, умерла и оставила ему наследство. Так Ванюша мой за этим самым наследством-то и мотался. Да и там сколько времени жил, покуда в права вступал да именьице продавал. Что ж, за это время деньги от их превосходительства получать, что ли? Нет, мой Ванюша не таков. Он привык деньги получать честным способом! — сказала Аглая Ивановна и тут же спохватилась, потому как купеческую породу знала хорошо и вспомнила, что честность у торговых людей не в чести. — А все из-за того, что Иван Иванович из благородных будет. Из Безбородко!
За столом вновь воцарилось молчание. Каждый занимался своим делом, раздумывая над собственными чаяниями. Аглая Ивановна думала о том, хорошо ли она представила вдовой купчихе племянника. Земляникина же, само собою, воображала этого самого племянника — молодого человека, коего ей так отрекомендовали. Мысли Сонечки также летали вокруг Ивана, однако совершенно по-другому, нежели у миллионерши. Старичок генерал подумывал о том, что зря он отпустил от себя такого замечательного письмоводителя, с которым у него не было бы напасти, коя стряслась с Гавриловым буквально вчера.
Тишину нарушил камердинер. Шумно ступая сапогами по полу, будто бы еще не забыв свои марши по плацу, он вошел в гостиную и громогласно объявил:
— Иван Иванович Безбородко. С ним господин Ломакин. Прибыли-с. Прикажете просить?
— Проси, голубчик, скорее проси! — чрезвычайно обрадовался генерал.
В гостиную вошел Иван, а следом за ним некий молодой человек в чрезвычайно странной куртке, которую носят обыкновенно художники и вообще люди искусства. Широкий платок с какими-то невиданными цветами внабивку был небрежно повязан на его шее. Сапоги без калош покрывали пол грязными разводами растоптанного снега. Внешность же молодого человека, одетого столь странным образом, была еще более удивительной. Взлохмаченные и давно не стриженные волосы длинными завитушками спадали на плечи, а острая борода и аккуратные усики делали его облик похожим на Христа. Сходство сие придавали также впалые щеки с нездоровым румянцем и глаза, горевшие внутренним светом, словно свечи в церкви. Это был не кто иной, как Ванюшин товарищ, художник Родион Ломакин.
Увидев Ломакина, Софья вдруг вспыхнула и густо покраснела, что, впрочем, ей чрезвычайно шло.
— Здравствуйте, господа, — поспешно поклонился Иван присутствующим и кинулся к Аглае Ивановне. — Тетушка! Ну что же вы со мною делаете, а? Ведь без ножа режете, право слово! — в сердцах вскричал он.
— А что случилось, друг мой? — сделав удивленное лицо, спросила Аглая Ивановна.
— Так ведь мы же с вами договаривались, тетушка, — крайне волнуясь, тихо сказал Иван. — Я нынче иду на бал к графу Драчевскому, — несколько громче, чем до того, объявил он, мельком оглядывая присутствующих за столом с гордым видом, — а потому мне надобен тот фрак, что остался от вашего мужа.
— Да не волнуйся ты так, Ванечка, — заулыбалась Аглая Ивановна, прекрасно помнившая, что племянник пойдет на бал, и заранее наказавшая прислуге не давать ему фрака. — Я приказала Дуне его почистить и обновить.
— Но Дуня мне фрак не дает! — воскликнул Иван.
— Так ты скажи, что я разрешаю, — спокойно заявила Аглая Ивановна. — А теперь присядь и посиди с нами. А, вот и Родечка с тобою пожаловал. Тоже небось хочет чайку попить, — обратилась тетушка к стоявшему поодаль художнику.
— Благодарю покорно, — несколько смущенно ответил тот.
Тетушка хоть и была с золотым сердцем, однако, как и все мы, когда дело касается наших интересов, несколько переступала через приличия. Вот и сейчас она вознамерилась показать миллионерше, жадно смотревшей на Ивана, нарочно посаженного прямо напротив нее, насколько в хорошую сторону отличается ее примерный племянник от других молодых людей, хотя бы от художника.
— Что, Родечка, дела твои с рисованием не шибко хорошо идут? — несколько высокомерно спросила Аглая Ивановна Ломакина.
Тот лишь хмыкнул куда-то в шейный платок.
— Невозможно же враз стать знаменитым! — неожиданно вступилась за художника Софья. — Даже будучи чрезвычайно талантливым.
— Благодарю вас, Софья Семеновна, но я и сам могу себя защитить, — сказал Ломакин. — К сожалению, до настоящего таланта мне далеко, вот и приходится жить впроголодь и ютиться на чердаке.
Сказал он это совершенно будничным тоном, нисколько не жалуясь и не гордясь своею нищетой, как это делают иные начинающие художники и вообще люди творческих профессий.
— Очень хорошо, Иван Иваныч, что вы пришли, — обратился генерал к своему бывшему секретарю. — Мне надобно посоветоваться с вами по одному чрезвычайному делу. Кстати, прошу любить и жаловать, Аделаида Павловна Земляникина.
