Нины сжалось, и ей захотелось плакать. Она отнесла это на счет выпитого вина и положила голову на плечо Лактионову. Он опять вздрогнул. Нина обняла его крепче, хотя никак не могла сообразить, зачем это делает. У нее же есть Тарасов. Зачем ей этот уже выученный наизусть Витька, нищий ведущий инженер разваливающегося завода? Он ей абсолютно не нужен. А этот ненужный Витька вдруг коснулся губами ее виска. Даже не коснулся, а так только… мазнул, а Нине вдруг стало жарко и почему-то больно. Она опять посмотрела ему в глаза и ужаснулась. В них плескалась такая любовь, что из ее глаз все-таки выкатились слезы. Она опять подумала, что это спьяну и что не стоит придавать этому значения. Мало ли что примерещится в разгар банкета. Она хотела отвести взгляд от Виктора, но Лактионов вдруг увидел что-то за ее спиной, и глаза его тут же потемнели. Она обернулась. В дверях комнаты стояла Фаина, и на лице ее цвело буйным цветом новое для Нины выражение ненависти и презрения. Нина поняла, что это имеет самое непосредственное отношение к ней, и даже зябко передернула плечами. Она и не догадывалась, что обычно кроткая Фаина способна к проявлениям таких сильных чувств.
Музыка закончилась. Нина оторвалась от Виктора и пошла к столу. Валентина уже успела унести грязные тарелки и накрывала стол к чаю. Нина взяла блюдо с разоренным голощекинским салатом и понесла его на кухню. Она поставила салат на стол, достала из холодильника коробку с пирожными и хотела идти в комнату. Путь ей преградила Фаина. Ее обычно светлое и милое лицо было перекошено злобой.
– Не смей к нему прикасаться! – по-змеиному прошипела она.
– К кому мне нельзя прикасаться? – весело спросила Нина, намереваясь свести дело к шутке, но коллега не была расположена шутить.
– К Виктору, – сказала она и нервно сглотнула.
– Объясни мне, пожалуйста, Фаинка, как можно танцевать медленный танец, не прикасаясь друг к другу? – продолжала глупо улыбаться Нина.
– А ты не танцуй!
– Да почему, собственно, я не могу сегодня танцевать с Лактионовым, с которым вообще-то сто раз уже танцевала раньше? – рассердилась Нина и шлепнула на стол коробку с пирожными.
– Раньше не считается. А сейчас – не танцуй!
– Почему? Ты что, лишнего выпила?
– Я, конечно, выпила, как и все, но дело не в этом…
– А в чем? – Нина спрашивала машинально. Она уже все поняла. Поняла даже, что именно Фаина написала при голосовании ее фамилию, но верить в это не хотелось: слишком давно они работали вместе и, в общем-то, дружили.
– Если хочешь, я скажу… – Фаинины щеки покрылись нервным румянцем, а руки скрутили в жгут кухонное полотенце. – Я скажу… Тебе ведь все равно, а я его люблю… Давно… Страшно…
Она отбросила полотенце, опустилась на табуретку и заплакала, уронив голову на стол возле остатков «Русского лета». Нина присела рядом и не знала, что сказать.
– Да я, собственно… – начала она и замолчала, потому что Фаина подняла на нее от салата совершенно дикие глаза.
– И не смей, Нинка! Я вижу, как он на тебя смотрит, но ты все равно не смей, потому что… потому что… В общем, Танюшка – его… дочь…
– Что ты сказала? – вскочила с табуретки Нина. – Танечка – его дочка? Не может быть…
– Почему это не может? – взвилась Фаина. – Думаешь, что на меня и позариться нельзя, да?
– Я не про то…
– А про что? Ты, конечно, можешь не верить, но это все-таки было! Было! Было! И Танюшка – прямое доказательство! Она и похожа на него! Вылитая!
– А Виктор-то знает, что она его? – не нашла ничего умней спросить Нина.
– Конечно, знает.
– И что?
– Обещает жениться, а тут ты лезешь!
– Ничего не понимаю… – растерянно проговорила Нина. – Он что, недавно узнал? Танечке ведь уже шестой год идет.
– Когда надо, тогда и узнал! А ты не лезь, поняла! Не лезь! Отбивай у своей подруги Тарасова! Они, богатые, как-нибудь устроятся, а Виктора не тронь! Ты меня еще не знаешь, Нинка! – Фаина приблизила к ней злое, мокрое и красное лицо. – Я из-за него на что хочешь пойду, потому что… в общем, Танечке нужен отец!
Растерянная Нина хватала ртом воздух, когда в кухню с пустыми бутылками зашла Валентина. Фаина мгновенно преобразилась, смахнула рукой слезы и с коробкой пирожных умчалась в комнату.
– Вы чего? – проводила ее взглядом Валентина. – Поссорились, что ли?
Нина отрицательно помотала головой. Валентина оценивающе посмотрела ей в глаза и спросила:
– Чувствую я, что она тебе наконец открыла свою страшную тайну. Так?
– Ты знаешь? – опять удивилась Нина.
– Удостоилась однажды ее откровенности, только мне что-то не верится в это.
– Почему?
– Да потому что Витька не сволочь. Если бы Татьяна была его дочерью, он наверняка женился бы, ну… или хотя бы как-то себя с отцовской стороны проявил. Видела же, как он играл со своей племянницей, когда мы в прошлом году на дачу к Сергею на шашлыки ездили, а на Танюшку почти и не смотрел.
– Знаешь, Валя, мой бывший муж, о котором, как ты знаешь, я вспоминать не люблю, так он вообще к Ляльке не подходил: то она описанная, то слюнявая, то вся кашей измазанная…
– Девушки! Ну я не понимаю, почему вы скрываетесь здесь, когда веселье в самом разгаре! – В кухню ввалился Морозов в расстегнутой чуть не до пояса рубахе. – Валечка! – расшаркался он перед Валентиной. – Я приглашаю тебя на танец!
– Нет, Юрий Владимирович! – В дверном проеме показался начальник и проговорил: – С Валентиной Александровной теперь моя очередь танцевать!
– Брысь отсюда! – шуганула их Валентина. – Дайте посплетничать! Сейчас чай вскипятим и придем! Расставьте пока чашки с блюдцами. Они у Витьки в шкафу, там, где у нормальных людей белье!
Морозов с начальником нехотя убрались. Валентина захлопнула дверь кухни, поставила на газ чайник и опять уселась перед Ниной.
– Понимаешь, Фаинка утверждает, что это все у них с Витькой случилось, когда им вдвоем достались горящие путевки на Черное море. Но я, убейте меня, не могу с уверенностью сказать, что это было именно пять лет назад. Может, врет, а?
Нина пожала плечами и сказала:
– Вообще-то, Валя, это не наше с тобой дело – подсчитывать сроки.
– Конечно, не наше, но… Любит он тебя, Нинка. Мне прямо завидно! Так любви хочется – не могу! Знаю, что уже старая корова, а хочется! Знаешь, мне Сергей замуж предлагал?
– Какой Сергей?
– Ну даешь! Начальник наш! Игоревич!
– Не может быть… – опять зябко повела плечами Нина.
– Почему это не может? – спросила Валентина с Фаининой интонацией. – Я же могу с Шуриком развестись, оставить ему квартиру и к Сергею переехать. Это, между прочим, вариант! Не одобряешь?
Нина не знала, что и сказать. Месяца три назад Сергей Игоревич предлагал и ей то же самое. Она отказала ему очень тактично и вежливо, но отношения с тех пор между ними были строго официальными. Нина в очередной раз пожала плечами, а Валентина вдруг расхохоталась.
– Ой, не могу, – простонала она. – Неужели он и тебе предлагал?
Нина жалко улыбнулась. Валентина залилась еще веселее, и вместе с ней запел на плите чайник. Валентина выключила газ, осторожно, чтобы не размазать тушь, вытерла выступившие слезы и проговорила:
– Ну не может мужик жить один! Не может! Он и к Фаинке сватался, но у нее, как ты понимаешь, сердце занято!
– Да ну! И к Фаинке? – Нина не знала, что и думать.
– До чего же все люди разные! Витька столько лет живет один, и хоть бы что! А этого дура-баба
