– Если там носок или чулок, тоже снимать?
– Леща?
– Да я так…
– Охренел совсем?! Ты, сука, себе приговор подписал! Я тебя гвоздями приколочу к этому самому столу и нарежу из тебя живого отбивных…
Зуб, верно проделав все манипуляции, вломил Птаху под дых и тут же воткнул ему в рот вязаный цветной носок. Потом добавил, для верности, пару оплеух.
– Не переусердствуй, юноша, – посоветовал Эдди. – Может задохнуться.
– Нос не сломан, – отрезал Зуб, – нормально все.
Гитарист вмешиваться не стал, лишь пожал плечами и вернулся к осмотру своего драгоценного инструмента.
Хаунд, поманив пальцем смуглую девицу, снова принялся за свое: шу-шу-шу, по теплому, гладкому, покрытому мурашками и…
– Гут! Следующая…
Следующая получила одобрительный шлепок по качнувшимся филеям, и взор Хаунда обратился на последнюю – тонкую блондинку, смотревшую зло и с вызовом.
– Так… ты, думаю, точно не с Пятнашки.
– Еще бы я была с той помойки! – Блондинка вздернула губу, блеснув поразительно целыми, белыми и ровными зубами. – Я человек, не то что эти шалавы!
– Это верно, йа… Ты точно не они. – Хаунд ухмыльнулся. – Ты же, если правильно помню, личная плотская любовь вон того наглого рыжего, что жрет шерсть с родным запахом из своих же сапог. Я тебя помню.
– И чо?
Хаунд пожал плечами.
– Да ничо, к слову пришлось, йа. Ком, ком, фрёйляйн!
Блондинка не сдвинулась с места.
– Храбрая… – уважительно протянул Хаунд. – Или дура, натюрлих. Зуб, свяжи ей руки. За спиной.
Девка, злобно поглядывая на молодого рейдера, все же не дергалась. Пока тот, сделав необходимое, не отошел немного, всего на пару шагов. Прикрыться пацан не успел. Тонкая блестящая коленка, по-кошачьи ловко и быстро, въехала ему прямо между ног. Зуб, охнув, согнулся, тут же заработав ногой в лицо. И…
Больше блондинка ничего не успела. Хаунд, оказавшись рядом в два прыжка, просто схватил ее за голову обеими ладонями и очень ласково свернул ей шею. Эдди, повернувшийся на хруст, икнул и… и, не успев отойти, начал блевать.
– Дура! – Зуб, охающий и вытирающий хлещущую из разбитого носа кровищу, сидел на полу и переводил дыхание. – На хера?
– Хайло на меня подними! – рявкнул Хаунд. – У-у-у, вундербар, как красиво. Глянь, Эдди… Эдди? Тебе точно надо показаться на Клинической хорошему врачу по требухе с потрохами. Чего ты блюешь постоянно, стоит тебе увидеть дерьмо какое-то? И чего не блевал, когда мы тут воевали?
– Я знаю?.. Ох… – протянул тот, стоя на карачках. – Она же женщина, Хаунд!
– Нам повезло, майн фрёйнд, что эта самая валькирия просто решила немного отомстить самому младшему из нас, йа… Будь у Зуба пистолет, она бы его забрала и начала палить.
– И ты б ей дал?!
Хаунд пожал плечами.
– Это же как русская рулетка, Эдди. Интересно, бодряще и с неизвестным исходом. Зуб, сядь на тот стул, сними с этой твари ремень и прикуси.
– Зачем?!
– У тебя твой назе… нос, под левым глазом. Надо выправить, йа. Ремень прикуси и смотри на меня. Шнеллер!
Парень, дрожа, выполнил приказ – зажал зубами тонкий ремешок и уставился на темно-волосатое лицо. Девки с Пятнашки, одевшись в бушлаты и куртки убитых, зачарованно наблюдали за шоу. Эдди, застонав, ушел в дальний проход.
Хаунд, критично осмотрев и прощупав объект операции, не обращая внимания на брызгавшие из глаз пациента слезы и его вой, недовольно поворчал, покачал ушастой головой и отправился следом за Эдди. Зуб, получив отсрочку, растекся по стулу.
– Надо вправлять, – поделилась смуглянка, – правда…
– А то совсем страшно, – вздохнула рыжая.
– И дышать никак не получится, – согласилась русая.
– Надо помочь мальчику, – проворковала темненькая, – и доктору. Подержать голову бедняге. Девочки, вы не против?
Те были не против. Зуб шумно сглотнул. Когда теплые мягкие женские руки легли сзади на его плечи, сглотнул еще раз. И засопел. Вышло потешно и страшно одновременно. Булькало и хлюпало внутри его собственной головы ужасно.
– О-о-о, фрёйляйн, вы решили мне помочь? – Хаунд, появившийся из самого нутра бункера, довольно кивнул. – Дас гут, йа. Рыжая, возьми бинты, они прокипяченные, сделай два тампона вот такой толщины, длиннее моего среднего пальца и чуть короче, чем… чем, йа. Смотри сюда, рейдер. Запоминай, пригодится. Вас?! А… Что, девочки?
Девочки смотрели на Зуба со странной смесью страха и нездорового удивления. На его голову. На так и не сбритый ало-черный ирокез.
– А-а-а… йа, фрёйляйн, наш юный друг самый настоящий рейдер, из Черных воронов, отважный и безжалостный бродяга, убийца и грабитель. Вы же любите таких, рихтиг?
– Я очень люблю, – пропела смуглянка на ухо Зубу, – особенно за храбрость.
– Дас гут, йа. – Хаунд подошел к погасшему очагу, ногой отодвинул подпаленного повара, присел на корточки. Кинул на едва тлеющие угли щепки для розжига, несколько раз, как-то особенно, дунул. Огонь появился сразу, жадно лизнул затравку, разгорелся, вцепился в предложенные тонкие чурочки.
– Знаешь, что такое дезинфекция, Зуб? – поинтересовался Хаунд. – На всякий случай поясню. Сейчас мне надо простерилизовать инструменты для операции. Какие, йа? Смотри.
Зуб глянул и задрожал сильнее. Хаунд притащил с собой две длинные и широкие плоские отвертки. Заметив дикий взгляд парня, направленный на начавший краснеть в пламени металл, мутант хохотнул.
– А как еще, йа, мне править твой клюв? Никак. Не бойся, дам им остыть.
Слово он сдержал – дал инструментам остыть, затем протер их и руки самогоном из найденной большой бутыли. Протянул Зубу, заставив хлебнуть пару-тройку раз прямо из горла. Пацан, закашлявшись, моментально осоловел и теперь только часто моргал, глядя на отвертки, медленно приближающиеся к его сломанной носовой перегородке.
– Потерпи, – промурлыкала смуглянка и провела тонким светло-коричневым языком по коже парня – от подбородка до уха, напоследок куснув. Так Зуб и пропустил момент, когда отвертки оказались внутри него. А потом…
– Обморок… – проворчал Хаунд, отбрасывая красно-склизкие инструменты, подправил пальцами сломанный хрящ, сильно нажав на него и замерев, нашел взглядом рыжую и рыкнул: – Тампоны суй, думкопф!
Пальцы Веснушчатой оказались на диво ловкими: они быстро скрутили длинные куски бинтов и пропихнули их внутрь плавающего в беспамятстве Зуба. Тот пришел в себя уже под самый конец операции, ошалело глядя на ее лицо.
– Бинтуй! – Хаунд кивнул на нос, превратившийся в плотно-раздувшийся гриб. – Так, на затылке затягивай… йа, гут.
Смуглянка, обойдя пациента, довольно повела чуть курносым носом, одобрительно щурясь.
– Слышал, – Хаунд звонко шлепнул ее по заду, – ты тут десерт обещала юному храбрецу?
– Да, – промурлыкала та, – обещала.
– Забери его. – Черные глаза мутанта на миг задержались на ней. – Подальше.
Смуглая, покосившись на кресло с забытым всеми Птахом, кивнула. И, взяв Зуба за руку, потащила того в темные манящие глубины умершей общины торгашей.
– Эдди… – Хаунд посмотрел в ту же сторону, нахмурился. – Эд…
– Зачем он тебе? – спросила русая, застегивая теплую жилетку, которую стащила с тощего, смешно покачивающего раскрытой челюстью. Нож, торча из его глаза, бликовал медной накладкой рукоятки. – Он крови боится.
– А ты не боишься, йа?
– Боюсь, – призналась русая, – но мне
