«В два часа дня в воскресенье будь у перелаза при повороте на Хогсмид (со стороны «Дервиш и Бэнгз»). Захвати с собой побольше съестного. Бродяга»
— Он что, в Хогсмид вернулся? — удивился Рон.
— Не может быть! — испугался Гарри за единственного родного для него человека. — Его поймают, и тогда…
— Да ладно тебе! До сих пор же не поймали, — отмахнулась Мари. — Да и дементоров в Хогсмиде больше нет. — Когда идем в гости?
Хоть они и вышли в Хогсмид в воскресенье вместе, вскоре подросткам пришлось разойтись. Уизи убежал с Финниганом в Зонко, а Грейнжи в сторону книжного. Девочка предрекала, что то, как назвал друзей Гарри домовой эльф Добби — первый и единственный освобожденный домовик еще несколько лет назад, приживется. Добби готовил корзину с едой для доброго человека-собаки хозяина Гарри Поттера сэра (его имя было самым легко произносимым). Мари же маленький помощник обозвал Чен-сана, применив, правда, японскую уважительную конструкцию. Но кого это волновало?
После того, как гриффиндорцы миновали магазин «Дэрвиш и Бэнгз», они направились к краю деревни. А у перелаза, куда завела петляющая тропинка, ребята встретили Сириуса Блэка. Слегка отощавшего Блэка. Как и подобает воспитанным волшебникам, они поздоровались, но вскоре засобирались по своим делам. Каждый понимал, что Сириусу и Гарри хочется побыть наедине.
В тот день Мария наткнулась на Луну, вновь возжелавшую поймать неведомую зверюшку, и разговорилась с ней. Вместе девочки зашли в аптеку, потом в кафе и, наконец, в замок. Ветер, гулявший пару дней назад, немного утих, но было все еще холодно. Поэтому Мария решила посвятить все свое свободное время чему-то более полезному, чем шатание по деревни.
А в понедельник каждый из студентов, выписывающий газету, получил статью для сплетен. Урок зельеварения начался с подколок Персефоны Паркинсон в сторону Гарри и… Гермионы. Их называли голубками.
Поскольку Дюпен Чен сидела на первой парте, она не смогла заглянуть через плечо к Поттеру или Грейнджер на чьих столах и находилась пресса. Зато это смог сделать самый злобный преподаватель.
Северус Снейп в своей обычной манере процитировал жалкую газетенку, в частности тот самый опус Риты Скиттер. Особенно выделив при этом «Разбитое сердце Гарри Поттера», «Гарри Поттер мальчик необыкновенный…», «Непостоянная мисс Грейнджер продолжает играть чувствами обоих мальчиков» и «…А доброжелателям Гарри Поттера остается только надеяться, что в следующий раз он отдаст свое сердце более достойной», рассадил друзей в разные стороны. Теперь Гарри оказался рядом с ней на первой парте под бдительным присмотром профессора.
Все занятие Гарри был на подхвате, то бегая за желчью броненосца, то перетирая в пыль скарабеев, то нарезая корень имбиря. От злости у него, конечно, дрожали руки, но глаз он не поднимал и вроде как не думал саботировать изделие своей сокурсницы.
А уже через день около Гермионы Грейнджер село несколько сов, но ни одна с нужной ей газетой.
— Ты что, сразу на все газеты и журналы подписалась? — спросил Гарри и едва успел схватить бокал Гермионы: совы стали толкаться на столе, потому что каждая желала доставить свое письмо первой, и бокал чуть не сшибли.
— Да что же это… — Гермиона взяла письмо у серой совы, распечатала и стала читать. — Ну, это уж! — пролепетала она, краснея.
— Что там такое? — поинтересовался Рон, заглядывая через руку к подруге.
— Это… глупости какие-то… — Гермиона передала письмо по кругу. Оно было написано не от руки, а составлено из букв, вырезанных, должно быть, из «Пророка» и наклеенных на лист бумаги.
«Ты гадкая девчонка. Ты не для Гарри Поттера. Убирайся к своим магглам».
— Они все такие! — растерянно сказала Гермиона, распечатав все остальные письма. — «Гарри Поттер найдет кого-нибудь и получше…» «Сварить бы тебя в лягушачьей икре…» Ай!
Гермиона раскрыла последний конверт, и ей прямо на руки полился желто-зеленый кисель с запахом бензина, по коже тут же пошли желтые, как от ожога, пузыри.
— Неразбавленный гной бубонтюбера, — тут же опознала едкое вещество Мария. Гермиона попыталась стереть ядовитый сок с рук салфеткой и заплакала от боли, кожа покрылась язвами и распухла, словно Гермиона надела толстые бугристые перчатки. Этого было мало для предотвращения опасной ситуации.
— Беги в больничное крыло, — посоветовал Гарри. Совы, что принесли Гермионе письма, поднялись и улетели. — Мы скажем мадам Спраут, где ты.
На Уходе Хагрид демонстрировал нюхлеров: зверьки понравились абсолютно всем. Единственной, кого не было на занятии, была Грейнджер, так и не вернувшаяся с Больничного Крыла. А уже к обеду та появилась. Руки у нее были забинтованы, и выглядела она неважно.
К слову сказать, именно после той скверной истории за нее заступился ее молодой человек. Диггори серьезно поговорил с однокурсниками и ученики Хогвартса быстро забыли «о приворотном зелье Грейнджер». Иностранные студенты мало что понимали в английской прессе — им было все равно. А еще Седрик воспользовался помощью своего отца и нашел любительницу гноя бубонтюбера. Мистер Диггори-старший не одобрил бы такого, но сам Седрик не нашел ничего лучше, кроме как послать ответ в виде такого же подарка. Сама Мария, слушая немного возмущенный, немного горделивый и смущенный рассказ Гермионы, приписала бы что-то вроде: «Гори в аду, сука». Но с добропорядочного хаффлпаффца хватило и того, что он приказал не лезть в личную жизнь его самого и его девушки. Ведьмин досуг и пророк слегка присмирели. А сама Грейнджер заподозрила, что Скиттер каким-то образом проникает в замок, поскольку некоторые данные, которые стали известны этой писаки, были сказаны наедине.
Гермиона на этом не успокоилась. Какое-то время Мария помогала Флер оттачивать новые чары, специально выученные для следующего испытания, поэтому в ход расследования она не вмешивалась. К тому же перед пасхальными каникулами преподаватели вновь стали задавать очень много. Но заинтересовалась им, когда Рон мельком обмолвился:
— Спорим, что на этот раз она вернется с коробкой значков «Ненавижу Риту Скиттер»?
Однако Грейнджер так и не попросила друзей помочь ей отомстить Рите Скиттер за свое унижение. Марию продолжала искренне удивлять напористость Грейнджи и ее желание доказать правду. Эта девчонка не только училась на отлично, гуляла с парнем, но и умудрялась читать про методы волшебного подслушивания.
Сама Мария забыла о своем беспокойстве насчет «всегда в какой-нибудь неприятности» Поттера. Он больше не жаловался на сны, с Сириусом переписывался часто, а еще
