Дерьмо.
Она поворачивается на каблуках, прощается с кем-то в доме, закрывает за собой дверь и выходит на крыльцо.
—Эллисон, мы с Озом идем за мороженым! Если Джеймс вернется, скажи ей, что когда-нибудь мы вернемся! —Или нет, я почти стону.
Потому что меньше всего я хочу, чтобы Джеймсон узнала, что я снова встречался с ее чертовой соседкой. Я ни черта не знаю о женщинах, но знаю, что если она услышит об этом, то у нее создастся неверное представление.
Сидни тащит меня к моему грузовику, грузовику, за который я работал как проклятый и полностью расплатился в прошлом месяце,с восторгом запрыгивая на пассажирское сиденье.
В спешке, чтобы как можно скорее закончить эту встречу с мороженым, я сокращаю время поездки. Заказываю шоколадный рожок с посыпкой. Запихиваю его в себя на ходу. Возвращаюсь в грузовик. Возвращаюсь к дому Джеймсонс невероятной скоростью, в то время пока соседка Джеймсон болтает без остановки рядом со мной.
Трогает мою ногу. Хихикает. Изо всех сил старается быть смешной и вовлечь меня в разговор.
Вместо того, чтобы затягивать нашу поездку, я высаживаю Сидни на ее переднем дворе, прежде чем достичь дна моего мороженного.
Если она и замечает суету, то слишком вежлива,чтобы показать это, и все время улыбается до тех пор, пока мы не останавливаемся перед домом.
—О, смотри! Джеймс вернулась!
О, супер.
Сидни выскакивает прежде, чем я успеваю возразить, открывает водительскую дверцу, дергает меня за руку и вытаскивает наружу.
— Зайди, поздоровайся.
Каждый шаг по дорожке напоминает марш на мою казнь с цементными блоками, прикованными к лодыжкам. В моем животе образуется узел, и я чувствую ...
Я пытаюсь точно определить, что я на самом деле чувствую, и ... это дерьмо.
Я чувствую себя дерьмово.
Мне плохо.
Мы уже на крыльце, и Сидни входит в парадную дверь, болтая без умолку. Я медлю, ноги приросли к бетонным ступенькам крытого крыльца, не желая идти дальше.
—Ты не войдешь? —спрашивает Сидни. Она придерживает сетчатую дверь открытой, когда замечает, что я не вошел в дом вслед за ней.
Я качаю головой. Отрицательно.
—Мне пора идти.
— Но ... —пауза. — Мне позвать Джеймс?
Нет.
— Конечно.
После ее исчезновения, в тускло освещенной гостиной слышны голоса, несколько дверей открываются и закрываются, и появляется ...
— Джим.
Она стоит у двери, держась за дверной косяк.
— Привет.
Первое, что я замечаю в Джеймсон, это то, что ее волосы распущены, ниспадают на плечи, немного растрепанные и спутанные, как будто она ехала с опущенными стеклами. Это сексуально.
Во-вторых, я замечаю, что на ней нет ни кардигана, ни свитера, ни кофты, ни жакета. Джинсы облегают ее плавные изгибы бедер, и я не могу не задержать свой взглядна футболке с глубоким V-образным вырезом.
— Привет.
Джеймсон закатывает глаза, на ее хорошеньком личике отражается лишь пассивная агрессия.
— В чем дело?
— Я заходил к тебе раньше.
—Ммм хм.
— Тебя здесь не было.
—Нет.— Она с опаской оглядывает меня с ног до головы. — Я выполняла поручения. Вернулась сразу после твоего ухода. С Сидни.
С Сидни.
С гребаной Сидни.
Боже правый.
Мои руки тут же ныряют в карманы.
— Сегодня у меня было свободное время, и я подумал…
—Купить мороженого?
Да.
— Нет.
— Нет, ты не купил мороженое?
— Да. Да, так и было.
Ее губы растягиваются в грустной улыбке.
—Как мило. Это было приятно?
Я изучаю ее, оценивая настроение. Конечно, она в бешенстве, но спокойная, невозмутимая и собранная Джеймсон меня не обманет. Немного пугает? Да. Одурачит меня? Нет.
Жаль, что я понятия не имею, как действовать, не попадая в неприятности. Она ведь ревнует, да? Вот что это?
Она расстроена и теперь собирается заманить меня в ловушку, чтобы я признался, что уход с ее соседкой по комнате был хреновым шагом.
Черт, черт, черт.
Я действую осторожно.
— Я пришел повидаться с тобой. — Не с твоей долбаной соседкой по комнате, которая, признаюсь, чертовски горяча, но которая меня совершенно не интересует. Даже для быстрого секса. — И, может быть, вытащить тебя куда-нибудь.
Джеймсон широко разводит руками, указывая на открытую дверь.
— И вот я здесь.
—Как я уже сказал, у меня куча времени. Не так много домашней работы,никаких эссе.— Я шаркаю ногами на крыльце. — Тренировка закончилась рано. Наш автобус отходит поздно вечером.
— Чудесно.
Ее короткие ответы сбивают меня с толку.
Я вдыхаю и продолжаю:— В любом случае, поскольку у меня есть <s>все это</s> время, я подумал, что мы могли бы, ну, знаешь, сделать что-нибудь…
—Вау, это так странно, — перебивает она.
Ага. Это ловушка, я слышу это в ее голосе, который вдруг стал слишком бодрым. Слишком игривым. Слишком фальшиво счастливым, стреляющим в меня кинжалами смерти.
— Что странно?
— Ну, ты сказал, что пришел повидаться со мной, но... блин, не знаю. Ты уехал отсюда с Сидни, так что ... я немного озадачена тем, как все это работает.
— Я пришел сюда, чтобы увидеть тебя.— Сколько раз мне объяснять? Я достаю телефон из кармана и проверяю время. — Я уже собрался в дорогу, но еще рано, иесли хочешь …
Джеймсон снимает воображаемую пылинку с футболки и смотрит через мое плечо во двор.
—Нет, спасибо.
— Ты уверена?
Короткий смешок, который не скрывает боли, сверкнувшей в ее глазах.
— О да, я уверена.
— Номы увидимся в понедельник в спортзале, когда я вернусь с соревнований, верно?
Она коротко кивает.
—Сделка есть сделка. Я обещала, что позволю тебе прижать меня к мату, так что я позволю тебе прижать меня к мату.
— В одиннадцать пятнадцать?
Джеймсон вздыхает.
— Я приду, Себастьян. Хватит ныть.
— Наденешь майку?
Тихий смешок.
— Нет, я не надену майку.
— Но это необходимая форма.
— А что если у меня нет?
Я на секунду задумываюсь об этом, мысленно представляю Джеймсон, одетую только в простое черное трико, слишком силен, чтобы сопротивляться. Вся эта открытая, гладкая, кремовая кожа.
— Правило номер восемь: мы оба должны быть одеты должным образом. Сделай все возможное, чтобы найти что-то черное.
И тесное. И облегающее.
Громкий, протяжный вздох.
— Ладно.
— Хорошо.
— Отлично.
Она отталкивается, и сдерживая улыбку.
—Хорошо, тогда мы согласны. О, и Джеймс?
— Да, Освальд? — На этот раз она ухмыльнулась. Ехидная ухмылка появилась на её губах, когда назвала меня этим прозвищем. Ухмылка, которую я планирую стереть своим следующим заявлением.
Разглядывая ее тело вверх и вниз своими темными, прикрытыми глазами, я добавляю: —Мы ничего не носим под майками.
Она встревоженно вскидывает бровь.
— Ничего?
— Ничего.
Я оставляю ее стоять на крыльце с открытым ртом. Повернувшись, иду к своему грузовику, насвистывая всю дорогу.
Глава 22.
«Знаете, когда у самок ленивца течка, она кричит,
а самцы следуют за ее звуками и иногда дерутся
друг с другом, чтобы завоевать ее — однако
я не
