— Мне снилось, что ты... — выдыхаю я. — Это действительно было очень хреново.
— Ничего страшного, если ты не хочешь говорить мне, Себастьян. Я чувствую, что тебе неловко, но это, очевидно, изменило то, как ты видишь меня . — Ее голос звучит с большей хрипотцой, чем обычно? — Мы были порознь последние несколько дней, и... если есть что-то, что мы можем сделать, чтобы исправить это, я бы хотела, чтобы ты сказал мне.
— Нет, у нас все в порядке, в том-то и дело. Может, я больше не хочу, чтобы у нас все было в порядке.
Джеймсон выпячивает нижнюю губу.
— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Ты бросаешь меня?
— Видишь? Это проблема. Вот почему мне нужно увидеть тебя лично.
Она хмурит брови.
— Оз, ты меня немного пугаешь.
— Просто мы не должны говорить об этом по телефону.
— Ладно. Это мне не поможет, потому что в течение следующих нескольких часов я буду волноваться, — говорит она.
— Не надо. Ничего страшного.
Джеймсон высовывает язык.
— Говорит единственный из нас, кто понимает, что происходит.
— Ты можешь зайти попозже?
— К тебе домой? — Она заправляет непослушные волосы за ухо.
— Да, ко мне домой.
— Хм, да. Конечно.
Уверен, что глупая улыбка растягивается на моем лице.
— Отлично. Я напишу тебе свой адрес.
— Окей.
— Это в двух кварталах от кампуса, блевотно-розового цвета— точно не пропустишь
— Окей, — хихикает она.
— Я вернусь около половины двенадцатого. Когда вернемся в кампус, надо разгрузиться и все такое, а потом я смогу уехать. Дай мне немного времени, чтобы вернуться домой и переодеться. Как насчет одиннадцати сорока пяти?
— Э-э, конечно.
— Джеймс?
— Да?
— Если только ты не хочешь, чтобы я приехал к тебе.
Это будет слишком? В последний раз, когда я появился у нее дома, все прошло не так хорошо.
— Нет, у тебя лучше. Мои соседи по комнате любопытны, и ... я не уверена, что они делают сегодня вечером. К тому же, Сидни планировала остаться дома, так что... Я имею в виду... если ты не хочешь с ней встретиться.
Сидни.
Точно.
Лучше избегать этого дерьма.
— Я не хочу ее видеть. Я хочу увидеть тебя.
Глава
31.
«Я накинулся на нее,
когда она ела коробку шоколадных трюфелей.
Честно говоря, я понятия не имею,
кто из нас довел ее до оргазма...»
Себастьян
Джеймсон в моем доме.
В моей комнате.
На моей кровати.
Она сидит у изголовья моей большой кровати, одетая в облегающую белую футболку и симпатичный розовый кардиган. Узкие джинсы. Туфли на каблуках. Они на полу у двери.
Туфли с ее сексуальных маленьких ножек.
Я смотрю, как она свешивает их с моей кровати, пальцы на ногах выкрашены в неоново-фиолетовый цвет, затем она подсовывает их под бедра, придвигаясь ближе к центру.
Она выглядит потрясающе.
Она лучезарно улыбается мне с кровати, призывая меня: — Мог бы ты сесть? Твои блуждания по комнате заставляют меня нервничать.
— Извини, ничего не могу поделать. — Я опускаюсь на край кровати и вытираю вспотевшие ладони о джинсы. Порыв вскочить на ноги очень силен. Вместо этого я хрустнул костяшками пальцев. — У меня накопилась вся эта энергия из-за того, что я просидел в автобусе всю ночь.
— Хочешь пойти на пробежку?
— С тобой?
Ее нос морщится.
— Э-э ... Нет. Я просто хотела поддержать тебя.
— Ты побежишь со мной, чтобы поддержать меня?
— Хм... нет, но я бы подержала секундомер, пока ты бегаешь по кварталу, и выплеснула бы на тебя чашку воды, когда ты пробегаешь мимо?
Боже, она идеальна.
Умная, красивая и умная. С идеальными губами и идеальными сиськами, она влезла мне в голову.
Мы друзья и анти-любовники, с сексуальным напряжением, брошенным в одну гребаную связь без отношений, это все из-за меня, потому что я сказал, что не могу взять на себя обязательства.
Я так сильно облажался в этом.
— Эй, Джеймсон!
— Да, Себастьян?
Боже, в последнее время она безостановочно называет меня по имени, и я не думаю, что когда-нибудь устану слышать, как мое имя слетает с ее губ.
— Я... — я нервно сглатываю. — Ты мне снилась.
Ее лицо краснеет, как пожарная машина, в тот же миг с ее губ срывается вздох.
— Ты это уже говорил.
— Ты изменяла мне.
Ее брови приподнимаются вверх в удивлении.
— Чего-чего?
Я ударяюсь спиной о матрас и закрываю лицо рукой, чтобы скрыть глаза.
— В моих снах ты моя девушка, и ты мне изменяешь. С одним из моих соседей.
В комнате тихо, за исключением сигнала уведомления на Фейсбуке на моем ноутбуке.
— Кто?
— Что именно?
— С каким соседом я тебе изменяю? Пожалуйста, скажи мне, что это не тот засранец Зик или как там его зовут, потому что этого не может быть. Даже во сне.
— Это не Зик. — Мой смех сотрясает матрас. — Это Эллиот.
— Эллиот? — Я слышу, как она улыбается. — Оооо, тот спокойный и милый?
Оооо?
Я открываю лицо и, прищурившись, смотрю на нее. Она сидит на кровати, скрестив ноги, на ее лице самодовольная улыбка.
— Перестань называть парней милыми. Мы ненавидим это дерьмо.
— Хорошо, что я никогда не называл тебя милым.
Джеймсон, дразня, тычетв мою руку указательным пальцем.
Я хмурюсь, когда она отстраняется.
— Я заметил.
— Ты дуешься?
— Нет.
— Потому что звучит так, будто ты дуешься.
— Пффф. Какое мне дело, если ты не считаешь меня милым? Как будто мне не насрать.
Джеймсон замолкает, глядя на меня своими большими голубыми глазами.
В конце концов, она говорит: — Лжец.
Я отказываюсь смотреть на нее. Изучаю потолок, на который нужно нанести свежий слой краски. Вентилятор, покрытый пылью, который не мешало бы вымыть. Потрескавшийся гипсокартон в углу.
Куда угодно, только не на нее.
Она толкает меня в бицепс.
— Почему ты не смотришь на меня?
Потому что ты заставляешь меня чувствовать то, что я не хочу чувствовать. Чувства, с которыми я не знаю, как управлять, не знаю, как справиться.
Избавиться.
Сохранить.
— Послушай, Оз, то, что я тебе приснилась, еще ничего не значит.
Это привлекает мое внимание.
— Ты не веришь, что сны что-то значат?
— А ты?
— Да. — Я приподнимаюсь на локтях и принимаю сидячее положение. — Вся эта затея дерьмо. Вставай.
Она сморщивает нос, словно я ее оскорбил.
— Почему? Потому что я была в твоем сне, а не какая-то фанатка-блондинка? Кто-то с огромными сиськами, с которой не требует усилий? Прости, что разочаровала тебя.
Она все еще не понимает.
— Нет, Джеймс, это потому, что мне приснилось, будто ты моя девушка и изменяешь мне.
Слова застревают у меня в горле, стягиваются так же крепко, как нарастающий узел в животе.
Чертовы
